– Ветру стоит только подуть с той стороны, – ответил негр, указывая своей сильной рукой на северо-запад, – и корабль пойдет в море быстро, быстро. А хватит ему места, чтобы пройти у берега против ветра? Что, мистер Дик? Вы человек ученый, но вряд ли видели, чтобы корабль сам шел к ветру, как и не слышали, чтобы говорила обезьяна.
– Черный прав, – воскликнул молодой человек, который, по-видимому, слышал весь спор, хотя казался погруженным в свои мысли, – капитан невольничьего корабля остался во внешнем бассейне, зная, что в это время года почти всегда дует северо-западный ветер. И, похоже, людей у него достаточно. А теперь скажите мне, друзья, имеет ли он якорь под килем или держится на простом канате?
– Только неумеха может стоять на одном якоре при таких приливах, не заведя станового якоря, – быстро ответил белый, основываясь, вероятно, на своем богатом опыте. – Даже если он не умеет выбрать стоянку, закреплять корабль на одном якоре никто не решится, чтобы метаться с места на место, как тот жеребенок, который брыкался, привязанный к дереву длинной веревкой, которого мы видели по дороге из Бостона.
– Они бросили буксирный якорь и оставили все остальные на своих местах, – сказал негр, глядя своими черными глазами на корабль с видом знатока и продолжая играть камешками. – Они все устроили так, чтобы в случае необходимости поплыть скоро, скоро, когда захотят. А я бы посмотрел, как Дик поскачет на жеребенке, привязанном к дереву…
Негр опять развеселился и от своей фантазии хохотал так, что даже слезы выступили у него на глазах, а белолицый его товарищ все еще что-то внушал ему с угрозами. Молодой человек, видимо, вовсе не интересующийся спорами между своими спутниками, внимательно, с большим интересом всматривался в корабль. Когда негр умолк, он очень серьезно, будто решил наконец что-то для себя, сказал:
– Да, Сципион, ты прав, он стоит на буксирном якоре и держится так, будто готов поднять паруса при первой необходимости. Менее чем за десять минут корабль может быть выведен за пределы досягаемости выстрелов береговой батареи при малейшем попутном ветре.
– Вы, кажется, превосходно разбираетесь в подобных вещах, – произнес сзади них незнакомый голос.
Молодой человек быстро обернулся и только тут заметил пришедших. Но удивился не он один: болтливый портной был так занят слежкой за малейшими движениями двух собеседников, что совершенно не заметил приближения еще одного незнакомого человека.
Это был человек от тридцати до сорока лет; его лицо, как и костюм, не могли не возбудить уже разгоревшееся любопытство добряка-портного. Незнакомец, немного выше среднего роста, несмотря на гибкость, похоже, обладал большой силой. Его кожа, видимо, когда-то белая, как у женщины, не создавала впечатления женственности, так как на фоне темно-красного загара резко обозначались очертания его прекрасного орлиного носа. Белокурые волосы падали со лба обильными, блестящими локонами. Рот и подбородок были правильны и красивы, но в губах таилось как будто презрительное выражение – вместе то и другое свидетельствовали о чувственности. Взгляд его голубых глаз был мягок, выразителен, но время от времени казался блуждающим. Высокая конусообразная шляпа, надетая несколько набекрень, придавала его лицу нечто залихватское. Светло-зеленый сюртук, кожаные штаны и высокие сапоги со шпорами дополняли его внешний вид. В руках он держал маленькую тросточку, которой помахивал в тот момент, когда был замечен, но, по-видимому, не обратил ни малейшего внимания на удивление, вызванное его внезапным появлением.