Услышав эти слова, капитан поторопился разъяснить свою позицию:
— Запомните, господа, меры властей должны вести к сплочению нации. Нашей армии нужны новые солдаты. Будем брать их и из вашего села. Так что никто не должен пострадать безвинно. — После короткой паузы он ехидно продолжил: — И где же, смею спросить, вы были раньше, господа, будь вы порешительнее, не пришлось бы сейчас капитану Русеву краснеть перед историей.
Не менее лицемерно разглагольствовал капитан и перед ошеломленными крестьянами, согнанными на сельскую площадь, чтобы послушать его речь.
В итоге обсуждения из сорока предложенных домов были окончательно выбраны восемнадцать, подлежащие уничтожению. Поручик Стефанов лишь ждал приказа. Уже были готовы поджигатели и группы, в обязанность которых вменялась конфискация имущества. Были даже выделены люди, которым надлежало следить за тем, чтобы огонь не перекинулся на соседние дома. Все было предусмотрено. Поджигатели имели опыт, приобретенный ими в карательном полицейском отряде «Полковник Ат. Пантев» и во время поджогов в селе Скалица две недели назад.
Мне и сейчас не совсем ясно, что же за человек был в действительности капитан Русев? Я читал и перечитывал все, что осталось после него — собственноручно написанные показания, стенограммы ответов на вопросы во время заседаний Народного суда, различные прошения и ходатайства. В отличие от Косю Владева и ему подобных, которые никогда и ни в чем не признавали себя виновными и стремились всю ответственность свалить на других, капитан Русев зачастую соглашался: «Да, это сделано по моему приказу». Но чаще всего он юлил, заявляя, что большинство злодеяний совершено третьим батальоном жандармерии по приказам генерала Младенова и генерала Христова. На вопрос народного обвинителя, почему он исполнял антинародные приказы, капитан Русев ответил: «По уставу ответственность за последствия несет тот командир, который отдал приказ. Я солдат и привык подчиняться. — Затем он добавил: — Я никогда не был физическим убийцей. Думаю, что и в окопах я сумел доказать, что являюсь солдатом, который знает, как исполнять приказы».
Когда меня арестовали и бросили в одну из камер в штабе жандармерии, я имел возможность несколько раз видеть и слышать капитана Русева. Был он среднего роста, широкоплечий, со светлыми волосами, несколько полноватый для своих лет. С подчиненными всегда разговаривал спокойно, любил пошутить, посмеяться. В полдень, находясь в штабе жандармерии, капитан любил постоять на площадке, откуда начиналась ведущая на второй этаж лестница. Как раз в это время выводили в туалет арестованных. Капитан Русев провожал каждого из них равнодушным взглядом, и ничто в его лице не менялось. Словно это были люди, случайно встреченные на улице.