– Вы знаете толк в муслине, сэр?
– Да уж, разбираюсь. Видите ли, я всегда сам покупаю себе галстуки, таким образом могу судить о предмете вполне компетентно. Даже моя сестра часто доверяет мне в выборе платья. Третьего дня я купил ей туалет, и каждая леди, что его видела, отзывалась о нем не иначе, как о чуде. А заплатил я всего по пять шиллингов за восхитительный индийский муслин.
Миссис Аллен была сражена наповал.
– Мужчины обычно вообще не замечают таких вещей, – сказала она. – А мистер Аллен так и вовсе не может отличить одно мое платье от другого. Вы, должно быть, служите настоящей опорой вашей сестре, сэр.
– Надеюсь, что да, миледи.
– Ах, умоляю вас, сэр, скажите, что вы думаете о платье мисс Морланд?
– Мадам, оно очаровательно, – ответил тот, нахмурившись и изучая наряд, – но не думаю, что оно легко стирается. Боюсь, оно быстро протрется.
– Как можно быть таким, – рассмеялась Кэтрин, – таким… – она чуть не сказала «странным».
– А я с вами полностью согласна, сэр, – вставила миссис Аллен, – я именно так и сказала мисс Морланд, когда она его покупала.
– Однако, миледи, не мне вам говорить, что муслин всегда на что-нибудь, да сгодится. Мисс Морланд наделает себе кучу платков из этого платья, или чепец, или накидку; никогда нельзя сказать, что муслин уже ни на что не годен. Моя сестра сказала это уже раз сорок, когда позволяла себе блажь покупать больше, чем хочется, или когда неудачно перекраивала ткань.
– Бат – совершенно очаровательное местечко, сэр, здесь так много превосходных магазинов. Какая досада, что дома мы живем в деревне. Конечно, в Солсбери есть хорошие магазины, но это так далеко – целых восемь миль. Мистер Аллен говорит, что их девять, будто бы кто-то их считал, но я уверена, что там не больше восьми; так вот, дорога эта так утомительна, что я возвращаюсь совершенно разбитой. А здесь стоит выйти за порог, и через пять минут уже найдешь все, что пожелаешь.
Мистер Тилни был достаточно воспитан, чтобы проявить заинтересованность в ее словах. Воспользовавшись этим, собеседница продолжала рассуждать о тканях до самого конца танца. Слушая их, Кэтрин начала побаиваться, что ее спутник слишком уж снисходителен к слабостям других, чем люди тут же и пользуются.
– О чем это вы так задумались? – поинтересовался молодой человек, когда они выходили из зала. – Надеюсь, не о своем бедном спутнике, поскольку вы так качали головой, что мысли ваши вряд ли были приятны.
Кэтрин вздохнула:
– Вовсе я ни о чем не думала.
– Разумеется, думали. Лучше уж вам сразу сказать, что ни за что мне не признаетесь.