Без лишних промедлений путешественницы обосновались в удобных номерах на Пултни-стрит.
Сейчас будет уместным в нескольких словах описать миссис Аллен, дабы читатель сам мог судить, какую роль суждено сыграть этой даме в главной интриге нашей повести и каким образом придется ей блюсти бедную Кэтрин от опрометчивости, вульгарности и зависти на пути, полном соблазнов, на которые мы столь явно намекали в предыдущих строках. Миссис Аллен была из той многочисленной породы женщин, в обществе которых не перестаешь удивляться, где же они находят себе мужчин, что умудряются их полюбить достаточно крепко для женитьбы. Красота, одаренность, воспитание и даже хорошие манеры не принадлежали к числу ее достоинств. Возможно, что-то отдаленно напоминавшее изящность, пассивность натуры и склонность к милым пустякам в конце концов решили выбор мистера Аллена, к слову, весьма разумного и тонкого человека. Лишь по одной причине эта дама полностью подходила на роль матроны, выводящей в свет юную леди: она совсем по-девичьи наслаждалась новыми впечатлениями и удовольствиями. Наряды были ее страстью, а прихорашивание – невинной слабостью. По этой причине выход на сцену откладывался дня на четыре, в течение которых тщательно изучались туалеты всех прохожих, дабы выяснить, что нынче носят, а затем скупались платья в соответствии с последней модой. Кэтрин также сделала несколько покупок, суета наконец улеглась, и пришел тот самый вечер, когда состоялся ее триумф. Лучшие руки города стригли и убирали волосы девушки, самые придирчивые взоры следили за процессом одевания и, наконец миссис Аллен, а равно и ее горничная сочли внешность Кэтрин безупречной. При таких отзывах девушка надеялась, что, по крайней мере, просто пройти через толпу ей удастся, не покраснев. Что до восторгов, то они были бы очень кстати, а впрочем, на нет и суда нет.
Миссис Аллен так долго провозилась со своим нарядом, что на бал они поспели уже ближе к концу. Сезон был в самом разгаре, зал переполнен, и нашим дамам пришлось проявить чудеса изворотливости, чтобы втиснуться внутрь. Что до мистера Аллена, то он прямиком направился к карточным столам, оставив своих спутниц наслаждаться толпой. Заботясь, пожалуй, скорее о собственном вновь приобретенном туалете, чем о подопечной, миссис Аллен провела Кэтрин через шеренгу мужчин, сгрудившихся у входа, так быстро, как того позволяли приличия. Девушка держалась рядом, крепко уцепившись за руку товарки, чтобы не быть с нею разъединенной чьим-нибудь неловким движением. К удивлению своему, дамы вскоре обнаружили, что пройти внутрь зала вовсе не означало выбраться из толчеи; по мере их продвижения вперед она, похоже, лишь нарастала, и уж, конечно, и речи быть не могло о том, чтобы найти свободные места и любоваться танцующими парами с относительным комфортом. С нечеловеческими усилиями пробившись через все помещение, дамы обнаружили, что и на другом конце зала суматоха царила невероятная, а единственное, что хоть как-то намекало на танцы, – это где-то вдалеке над головами покачивающиеся перья. И все же на месте стоять не приходилось – впереди маячило подобие просвета; вновь проявив чудеса акробатики, подруги оказались в дальнем проходе у высоких скамей. В целом толпа никуда не исчезла, а лишь сместилась чуть вниз, и взору мисс Морланд предстала, наконец, относительно полная панорама собрания. Вид открывался восхитительный, и впервые за этот вечер Кэтрин почувствовала себя действительно на балу. Ей хотелось танцевать, но здесь не было ни одной знакомой души. Миссис Аллен делала все, что могла в подобных обстоятельствах, время от времени повторяя с совершенно безмятежным блаженством: