Здесь Кэтрин вновь почувствовала действие любовных чар.
– Ах, Изабелла, напрасно ты переживаешь. Везение здесь совершенно не при чем.
– О, дорогая моя Кэтрин! Для тебя, я знаю, это не играет роли, но с остальными это не так. Что до меня, то я совершенно уверена, что хотела бы поменяться с тобой местами. Доведись мне распоряжаться миллионами, стань я владычицей всего мира, все равно я назвала бы твоего брата единственным своим избранником.
Эта чарующая фраза, навеянная чувствами и романами, заставила целый ряд героинь, с которыми успела познакомиться Кэтрин, пронестись перед ее глазами; она подумала, что ничто так не идет ее подруге, как высказывать грандиозные идеи.
– Уверена, они дадут согласие, – снова убеждала она, – потому что ты им обязательно понравишься.
– Мои желания так скромны, – продолжала Изабелла, – что даже самого маленького дохода мне бы хватило. Когда любовь действительно имеет место, даже бедность – это уже богатство: великолепие мне не по нраву. Ни за какие блага Вселенной не поселилась бы я в Лондоне. От маленького домика в тихой деревушке я была бы в полном восторге. Вокруг Ричмонда так много небольших очаровательных вилл.
– Ричмонд! – воскликнула Кэтрин. – Вы должны поселиться рядом с Фуллертоном, чтобы быть поближе к нам.
– Уверена, что умру от тоски, если этого не случится. Если б только я всегда могла быть рядом с тобой, я была бы совершенно счастлива. Но мы говорим впустую! Мне нельзя думать о таких вещах, пока я не получу согласие твоего отца. Морланд говорит, что если сегодня же написать письмо и отправить его с дилижансом в Солсбери, то завтра мы получим ответ. Завтра!.. Я знаю, что ни за что не осмелюсь его открыть, потому что сразу же умру.
Мечтательная задумчивость овладела Изабеллой после этих слов, и когда она заговорила снова, то сразу же перешла к вопросу о подвенечном платье. Конец беседы положил сам пылкий влюбленный юноша, зашедший вздохнуть на прощание перед отъездом в Вилтшир. Кэтрин хотела было его поздравить, но так и не вспомнила, что говорят в таких случаях, однако, взгляд ее казался красноречивее всяких слов. Все части бурного диалога с Изабеллой промелькнули в ее глазах, и Джеймс легко их прочел. Сгорая от нетерпения в свете предстоящей встречи с родителями, он наскоро распрощался; возможно, расставание было бы еще короче, если б не частые мольбы повелительницы его сердца поторопиться. Дважды приходилось ему останавливаться уже в дверях, чтобы ответить на ее приказ идти скорее.
– Ах, Морланд, я должна просить тебя уйти. Подумай только, какой долгий путь тебе еще предстоит одолеть. Я не могу смотреть, как ты теряешь время. Любимый, заклинаю, поспеши. Ну вот, давай, давай, иди же.