. Мистер Брюденель – самый красивый мужчина, какого я только видела; он всем нам очень понравился. Мэри с того самого момента, как мы вошли в гостиную, распирало от сознания собственной важности и от желания немедленно поставить всех в известность о ней; наша сестра просто не могла долго молчать о предстоящем событии, и как только мы сели, повернулась к Китти и спросила:
– Как вы считаете, следует ли мне заказать новую оправу для всех драгоценностей?
– Но для чего?
– Для чего? Ну как же, для моего появления.
– Прошу прощения, но я совершенно вас не понимаю. О каких драгоценностях вы говорите и где должно состояться ваше появление?
– На следующем балу, разумеется, после моей свадьбы.
Можете себе представить их удивление! Сначала они отнеслись к новости с сомнением, но когда мы все подтвердили, то наконец поверили. «И кто ваш будущий супруг?» – было, разумеется, первое, что они спросили. Мэри притворно оробела и отвечала смущенно, опустив глазки долу: «Мистер Ваттс». Сие заявление тоже потребовало нашего подтверждения: ведь известие о том, что девушка, обладающая красотой и состоянием (пусть последнее и невелико), согласится выйти замуж за мистера Ваттса, вряд ли могло вызвать их доверие. Теперь, когда основа разговора на интересующую ее тему была заложена, а сама Мэри оказалась в центре внимания, она отбросила всякое смущение и стала совершенно невоздержанной и болтливой.
– Мне странно, что вы еще ни разу об этом не слышали, поскольку новости такого рода обычно очень хорошо известны в округе.
– Уверяю вас, – ответила Джемайма, – я даже не подозревала о таком событии. И давно это известно?
– Ах да, со среды.
Все заулыбались, особенно мистер Брюденель.
– Вы, должно быть, знаете, что мистер Ваттс страстно влюблен в меня, так что для него это брак по любви.
– Полагаю, не только для него, – заметила Китти.
– О! Когда одна сторона пылает от любви, у другой для подобных чувств обычно нет оснований. Впрочем, сильной неприязни я к нему не испытываю, хотя он, по правде говоря, весьма простоват.
Мистер Брюденель широко открыл глаза, сестры Даттон рассмеялись, а мы с Софи испытали жгучий стыд за сестру. Мэри продолжала:
– Мы приобретем новый экипаж и очень возможно, что и новый фаэтон.
Они знали – это неправда; но бедная девочка радовалась, что убедила всю честную компанию в правдивости своего заявления, и я не собиралась лишать ее такого невинного удовольствия. Она не унималась:
– Мистер Ваттс подарит мне семейные драгоценности, а их, полагаю, очень много.
Я не удержалась и шепнула Софи: