Леди Сьюзан (Остин) - страница 62

Искренне твоя

Сьюзан Л.

Бристоль, 27 марта

На этой неделе я получила письмо и от тебя, и от твоей мачехи, и они весьма развлекли меня, так как по ним я поняла, что вы ужасно ревнуете к красоте друг друга. Как странно, что две хорошенькие женщины, пусть и приходящиеся друг другу матерью и дочерью, не могут находиться в одном доме и не ссориться, обсуждая внешность друг друга. Пожалуйста, поверь, вы обе чрезвычайно красивы, и больше ни слова на эту тему. Полагаю, это письмо следует отправить в Портмен-сквер, где, вероятно (как бы сильно ты ни любила замок Лесли), ты не будешь жалеть о переезде. Что бы там ни говорили о зеленых полях и деревне, я всегда считала, что Лондон с его развлечениями очень приятен, хотя бы на некоторое время, и я была бы очень рада, если бы доходы нашей матушки позволяли ей пребывать вместе с нами в его публичных местах в зимний сезон. Мне всегда особенно хотелось побывать в Воксхолле, посмотреть, так ли тонко там нарезают холодную говядину, как говорят, ибо у меня есть подозрение, что очень немногие владеют искусством тонкой нарезки говядины так же хорошо, как я; да и странно было бы, если бы я не разбиралась в данном вопросе, ибо это составляло часть моего образования. Матушка всегда считала меня своей лучшей ученицей, в то время как батюшка, когда еще был жив, считал Элоизу – своей. Никогда еще в свете не было двух столь разных натур. Мы обе любили читать. Моя сестра предпочитала исторические романы, а я – поваренные книги. Она обожала проводить время за мольбертом, а я – на кухне. Никто не мог спеть песенку лучше ее и испечь пирог лучше меня… Так и продолжается с тех пор, как мы перестали быть детьми. Единственная разница заключается в том, что все споры по поводу превосходства наших занятий, столь частые тогда, давно прекратились. Мы уже много лет как негласно условились восхищаться трудом друг друга; я никогда не отказываюсь послушать ее игру, а Элоиза, в свою очередь, с не меньшим постоянством поедает мои пироги. По крайней мере, так обстояли дела до того, как в Суссексе появился Генри Гарви. До приезда его тетушки в нашу местность, где, как тебе известно, она обустроилась примерно год назад, он наносил ей визиты в заранее условленное время, и продолжительность их была одинаковой и также условленной заранее; но как только тетушка Генри переехала в Холл, до которого от нашего дома можно дойти пешком, визиты его участились и удлинились. Это, как ты можешь предположить, не могло понравиться миссис Диане, ярой противнице всего, что не предписано требованиями благопристойности, или того, что хоть немного напоминает непринужденность и воспитанность. В самом деле, отвращение, испытываемое ею к поведению племянника, было столь велико, что я часто слышала, как она делает такие намеки в его присутствии, что, не будь Генри в тот момент увлечен беседой с Элоизой, они бы непременно привлекли его внимание и даже сильно расстроили. Изменения в поведении моей сестры, на которые я намекала ранее, наконец произошли. Соглашение, заключенное между нами, и данное обещание восхищаться деятельностью друг друга она, похоже, выполнять больше не собиралась, и хотя я всегда аплодировала самому простенькому деревенскому танцу, который моя сестрица наигрывала, даже пирог с голубем в моем исполнении не извлекал из нее ни слова похвалы. Этого, разумеется, достаточно, чтобы рассердить кого угодно; тем не менее я оставалась холодна, как сливочный сыр, и, составив и разработав план мести, была полна решимости позволить сестре вести себя как ей вздумается и не говорить ни слова упрека. План мой состоял в том, чтобы обращаться с ней так же, как она обращалась со мной, и пусть она даже нарисует мой портрет или сыграет «Мальбрука»