Пятница
Вчера вечером, как и было договорено, мистер Ваттс пил у нас чай. Как только его экипаж остановился у двери, Мэри подошла к окну.
– Ты не поверишь, Софи, – сказала она, – старый дурак хочет, чтобы цвет его новой кареты был таким же, как и у старой, и чтобы она сидела так же низко. Но я этого не допущу; я непременно настою на своем. А если мистер Ваттс не согласится подвесить ее так же высоко, как у Даттонов, и покрасить в синий цвет в серебряную крапинку, я за него не выйду. Я так решила. Ой, он идет! Знаю, он будет груб; знаю, у него несносный характер и он не сделает мне ни единого комплимента! И не станет вести себя, как подобает влюбленному. – Она села, и тут мистер Ваттс вошел.
– Дамы, ваш покорный…
Мы обменялись приветствиями, и он уселся.
– Прекрасная погода, леди. – Затем мистер Ваттс повернулся к Мэри. – Что ж, мисс Стэнхоуп, надеюсь, вы наконец-то разобрались в своих намерениях по данному вопросу и будете столь любезны сообщить мне, соблаговолите ли вы выйти за меня замуж?
– Думаю, сэр, – ответила Мэри, – вы могли бы задать свой вопрос в более светской манере. Не знаю, соглашусь ли я выйти за вас, если вы и дальше будете так странно себя вести.
– Мэри! – строго произнесла маменька.
– Но маменька, если он и дальше будет таким сердитым…
– Тихо, Мэри, тихо, не груби мистеру Ваттсу.
– Прошу вас, мадам, не стесняйте мисс Стэнхоуп, не заставляйте ее быть корректной. Если она решит отклонить мое предложение, я вполне могу сделать его кому-нибудь другому: поскольку я ни в коем случае не отдаю ей предпочтения перед сестрами, то могу жениться на любой из трех.
Есть ли в свете еще подобный негодяй?! Софи покраснела от гнева, а меня охватила такая злость!
– Что ж, – чрезвычайно капризным тоном произнесла Мэри, – я выйду за вас, если уж нет другого выхода.
– Я вообще-то думал, мисс Стэнхоуп, что когда предложение делает такой человек, как я, нет необходимости прибегать к насилию для того, чтобы убедить другую сторону принять его.
Мэри что-то пробормотала, и поскольку я сидела рядом с ней, мне удалость разобрать нечто вроде: «Какой смысл ждать наследства, если мужчины живут вечно?» А затем она громко заявила:
– Не забудьте о деньгах на булавки: две сотни в год.
– Сто семьдесят пять, мадам.
– В самом деле – две сотни, сэр, – возразила маменька.
– И не забудьте, у меня должен быть новый экипаж, подвешенный так же высоко, как у Даттонов, и чтобы он был синий в серебряную крапинку; и я ожидаю получить от вас новую верховую лошадь, сундук тонких кружев, а также несметное число драгоценностей: бриллиантов, каких и свет не видывал