Тут к ним протиснулся Лозен.
— Вот видите, граф, — воскликнул король, — каков обманщик — этот итальянец! Чудодейственный доктор Экзили отравил мою мать.
В углу раздался отрывистый крик. Сэн-Лорен снова приступил к государю.
— Ваше величество, — настаивал он, — извольте дать приказ, иначе мошенник ускользнет. Роковое известие распространится с быстротой беглого огня.
— Скорее бумагу, перо! — распорядился король.
Все кинулись исполнять его требование.
Мольер поспешно схватил сценарий и вырвал из него листок; Клерен прибежал с чернильницей и пером кассира, тогда как Бежар держал под бумагой доску. Король стоя написал приказ об аресте итальянца, после чего прошел через сцену, поклонился Мольеру и, дойдя до садовых ворот дворца, сел в ожидавшую его здесь карету. Мушкетеры тотчас окружили королевский экипаж, и лошади помчали его в Лувр.
Пораженные актеры герцогской труппы долго не могли опомниться от своего испуга. Мольер был в сильном волнении. Суетясь и бегая взад и вперед, он услыхал громкий зов из одной уборной. В лихорадочном возбуждении от всех событий, так быстро следовавших одно за другим, поэт кинулся в ту сторону. Ему навстречу уже выбежал Клерен.
— В сегодняшний вечер наш театр — настоящее средоточие бед, Мольер! — воскликнул он. — Посылай скорее за доктором; “Толстяк Ренэ” еле жив.
Испуганный Мольер громко вскрикнул при таком известии и бросился в уборную.
Там, на плохом кресле, он увидал “Толстяка Ренэ” скорее в лежачем, чем в сидячем, положении. Комик был бледен как труп и дрожал, словно обложенный льдом.
— “Толстяк Ренэ”! Дюпарк, мой милый, старый друг! — воскликнул Мольер, хватая холодную руку актера. — Что с тобой? Говори же, что ты чувствуешь.
— Отправь меня домой, Мольер, — с усилием промолвил комик, потому что зубы у него стучали от озноба. — Я обречен на смерть. Не дай мне умереть тут. Отвези меня к жене!
— Умереть, Дюпарк? Заклинаю тебя, выбрось это из головы! Сейчас явится доктор.
— Я умираю, Мольер. Разве ты не слышал вопля, когда король писал приказ об аресте Экзили и крикнул о случившемся Лозену?
— Да, мне помнится что-то в этом роде.
— Ну, так вот, отравитель должен каяться и в моей гибели.
— Каким образом?
— Я тяжко страдал. Никто не был в состоянии помочь мне. Тогда Галюшэ, мой квартирный хозяин, уговорил меня обратиться к знаменитому итальянцу, которого рекомендовал ему аптекарь Глазер. Зловещий человек явился, изготовил свои напитки и подал мне. С того времени я почувствовал себя лучше… Ах… мне тяжко! Но мало-помалу боли усилились и сделались ожесточеннее прежнего. Экзили отравил королеву-мать и меня. Говорят, будто он пробует свои яды на живых. Милый Мольер… я умираю… прощай.