— Мне пора уходить, — сказал Годэн, овладевая собой.
— Когда все будет исполнено, я поспешу в твои объятия, — страстно прошептала Мария.
— Пенотье знает, где я буду. Прощай!
Еще одно объятие, еще один бесконечный поцелуй — и Годэн выскочил в окно и исчез в темных ветвях дерева.
Мария прислушивалась несколько минут. Вдруг послышались громкие возгласы, раздались выстрелы. Обеспокоенная участью Годэна, маркиза, забыв всякую осторожность, зажгла свечу и поспешила в коридор.
— Что случилось? — громко крикнула она.
Снизу поднялись слуги.
— Успокойтесь, сударыня, — сказал один из них, — сторожа стреляли в вора; он был около самого замка…
— И попали? — со страхом спросила Мария.
— О, да, они проворнее этого бродяги, — со смехом ответил слуга.
Весь дом пришел в движение; появились д’Обрэ и сторожа, державшие на привязи собаку.
— Вот дурачье, — сказал д‘Обрэ, — вы спали, вот и все!
— Право, мы не спали, все было так, как я уже докладывал Вам; через забор перелез какой-то человек; вокруг него клубился дым, он одурманил нас вместе с собакой, и мы упали. Потом мы снова видели его, и я выстрелил, но без успеха. Это — наверное нечистая сила, а то моя пуля попала бы в него.
— Странно, — сказал д‘Обрэ. — Ну, возвращайтесь по своим местам. Сегодня, вероятно, уже ничего не случится.
Мария с облегченным сердцем вернулась в свою комнату; она знала, что Сэн-Круа удалось благополучно уйти.
— Тут дело нечисто, — сказал самый старый из сторожей своему товарищу, — помяни мое слово, этому дому грозит беда.
IV
Доказательство того, что маркиза Монтеспан значительно продвинулась вперед по опасному пути
Граф Лозен достиг своей цели. Королевский приказ освободил Сэн-Круа из тюрьмы. Пенотье в восторге пришел изъявить графу свою благодарность и доставил сумму, нужную для покупки имения. Граф в отличном настроении гулял по Новому мосту, заглянул в магазин Лавьенна и затем отправился в парк Орлеанского дворца, внимательно вглядываясь в окна, выходившие туда.
Лозен не сразу нашел то, что ему было нужно. Наконец в одном из окон появилась хорошенькая камеристка и сделала графу какой-то знак. Лозен поспешил во двор и оттуда по лестнице в коридор, где его ожидала горничная.
— Вы можете войти, — сказала она, — но только ко мне.
Лозен был, как казалось, в очень хороших отношениях с камеристкой; он обнял ее за талию и пошел с ней в комнату.
— Назначь мне свидание, Ланса! Я вовсе не буду иметь что-либо против этого, — сказал он.
— Ваше сиятельство, — ответила та с глубоким реверансом, — Вы конфузите меня. Такой важный барин и с камеристкой; это вовсе не идет. Я только из предосторожности веду Вас в свою комнату. Никто не должен видеть, что Вы приходите к моей барыне. Ведь Вы знаете, — добавила она, погрозив пальцем, — что Вас сильно подозревали.