Старый знакомый, член министерского совета, оправдываясь, сказал, что Эраст Петрович совсем оторвался от российской действительности – на то, чтобы вести контроль за расследованием уголовных преступлений в отдаленных губерниях нет ни времени, ни сил. Генерал еще и съязвил: «Может, отправитесь из Парижа в Заволжск, займетесь делом матушки Февронии? Очень обяжете».
Фандорин коротко отбил: «Еду».
Послал посольское авто домой, за дорожным чемоданом – тот всегда был наготове. Протелефонировал Аннет. Извинился, сказал, что уезжает в Россию по срочному делу. Вероятно, на несколько недель.
При всем легкомыслии Анетт обладала отличным чутьем. Впрочем, кошке и положено.
– Вы вернетесь? – тихо спросила она после долгой паузы. Тут же спохватилась, быстро прибавила: – Я ничего не требую и не буду обижаться. Просто, когда у мужчины такой голос, значит, появилась другая… Нет-нет, я ни о чем не спрашиваю. Захотите – вернетесь.
– Я вернусь, – сказал Фандорин, поежившись. – Что мне делать в России? Исполню, что д-должен, и вернусь.
– Буду вас ждать один месяц. Дольше – не обещаю.
Приятно иметь дело с женщиной, которая не создает проблем. И не обманывает.
– Месяца хватит с лихвой, – уверил ее Эраст Петрович.
С Масой разговор предстоял более трудный.
По дороге на вокзал Фандорин заехал в «узилище», как он называл квартирку на Фобур-Сент-Оноре, где японец отсиживал назначенный ему тюремный срок.
Если Эраст Петрович лишился гармонии из-за революционных событий, то с его компаньоном точно такая же беда приключилась несколько раньше – во время русско-японской войны. Душевный раздор между долгом перед родиной и долгом перед господином, сражающимся с этой родиной, покрыл стриженную бобриком голову Масы ранней сединой. Японец изо всех сил старался держать нейтралитет, но это не всегда получалось: когда жизнь господина оказывалась в опасности, Маса приходил на помощь – даже если это наносило ущерб Сыну Неба, богоподобному императору Муцухито.
После подписания Портсмутского мира Маса поставил ультиматум: он больше не может существовать с таким чувством вины и просит отпустить его в Японию. Там он придет с повинной в полицию и получит положенное по закону наказание за пособничество врагу.
Драма была нешуточная. Фандорин хорошо знал своего слугу: не отпустишь – еще, чего доброго, наложит на себя руки. Люди с высоко развитым чувством ответственности, особенно японцы, подобны динамитной шашке. Если не погасить фитиль – взрываются.
Пришлось как следует поработать мозгами, воспользоваться старыми связями. Полномочный представитель богоподобного микадо во Франции барон Китано четверть века назад, когда Эраст Петрович работал в Иокогаме, был молодым шалопаем, служившим в японском МИДе, и они славно лупцевали друг друга бамбуковыми мечами в Зале Воинского Пути, а потом ходили пить горячее сакэ и ледяное шампанское.