«Трудница» смотрела на Эраста Петровича снизу вверх, разинув рот. Из носу у нее текло, к губам прилипли крошки. Она снова протянула свое угощение.
– Б-большое спасибо, – поблагодарил Фандорин, взяв с липкой ладошки обслюнявленный кусочек пряника.
На секунду закрыл глаза. Содрогнулся.
Зачем она здесь жила? Уехала в несусветную дыру. Поселилась на утесе с нелепым, пошлым названием. Провела много лет в этом паноптикуме, в этом сумасшедшем доме. Потратила свою жизнь на бормотание молитв, на возню с малахольными, на кормление гадюк? Ради чего? Во имя химеры, во имя веры в какие-то сказки?
– Дядя умер? – послышался голос Маняши.
…Если бы она осталась. Господи, если бы она тогда осталась. Всё сложилось бы иначе. И для нее, и для него.
Фандорин чуть не подпрыгнул от острой боли – в колено вонзилась игла.
– Равбудила! Равбудила! – радостно завопила Манефа.
Буммм, буммм, буммм, – донесся из-за окна тройной медный гул.
– Вам пора, – пробормотал Эраст Петрович, поднимаясь. – Благочинный зовет…
Выйдя наружу, рванул воротник – нечем было дышать.
– …Итак, Сергей Тихонович, п-подведем итоги. Круг подозреваемых не ограничивается обитательницами монастыря. Убийца, если это человек сильный, смелый и ловкий, вполне мог вскарабкаться на утес со стороны Игуменьего Угла. Это раз.
– Все-таки Шугай, – вздохнул Клочков. – Если игуменью убил он и мы это объявим… Бррр… Надеюсь, что Хозяин нескоро поправится. Иначе…
Он красноречиво провел пальцем по горлу. Эраст Петрович слегка поморщился – не любил, когда мешают дедукции.
– Среди монашек кандидата в убийцы я не вижу. Это д-два. Слепая старуха, впечатлительная девица да ненормальная девочка-подросток. Единственная, кто худо-бедно подошел бы на роль злодейки – иеромонахиня Еввула. Есть мотив – честолюбие. Жестокая. Во взгляде читается нечто изуверское. Но у Еввулы как назло алиби – в ту ночь она дежурила в больнице… Ну и т-третье. Пожалуй, единственно отрадное. – Фандорин воздел палец, и товарищ прокурора внимательно уставился на указующий перст. – Демидовского распятия преступник не получил. Истязания ничего не дали. Игуменья не открыла своей тайны. Жалкие несколько рублей, хранившиеся в ларце, – вот всё, что досталось злодею или злодейке.
– Откуда вы это знаете?
– Иначе зачем было устраивать обыск? Нет, Февронья не открыла своего секрета.
– Поразительная женщина! – восхитился Сергей Тихонович. – Вынести такие мучения – и не сдаться. А с виду была такая хрупкая, покладистая… Но ведь распятие где-то спрятано. Где?
Эраст Петрович пожал плечами.