Валерий Игоревич никак не отреагировал. Сожалею, но дело уже не в моей компетенции, говорил весь его вид. И вам тоже придется оставить его. В самое ближайшее время с вас возьмут подписку о неразглашении сведений, которыми вы располагаете на данный момент.
— Значит, никто больше не будет заниматься гибелью Лены Стрелковой и похищением ее сына? — произнес я внезапно зло.
И услышал вовсе не то, что хотел бы.
— Я сделал для вас все, что мог. Вы свободны. В противном случае здесь можно гнить несколько месяцев.
— Спасибо и на этом.
Голубев развернулся на сто восемьдесят градусов и, скрипнув каблуками, покинул кабинет. И когда дверь за ним захлопнулась, я понял, что пойду до конца. И деньги, которые мне заплатила Валька Гуляева, здесь ничего не значили. И не понятиями чести, чувства долга и человечности я оперировал. И даже не упрямство длинноносого деревянного мальчишки заставляло меня действовать. Был страх. Меня заказали, значит, я подобрался вплотную к разгадке, и, что бы отныне ни предпринимал, единственный способ сохранить жизнь — опередить киллера.
Выходя, я столкнулся с серым старшиной. Что мне было терять теперь? Я пытливо посмотрел в его глаза. Это были на редкость пустые глаза парня, оторванного от сохи. На его плоском тупом лице не промелькнуло ни мыслей, ни страха. Он пожал плечами, достал из кармана и отдал мне мои часы. Я гадко усмехнулся, но лицо его, непроницаемое, как кирпич, ничуть не изменило своего выражения.