— Ход вашего расследования с самого первого дня, — сказал г-н Сандлер. — Имена и адреса людей, с которыми вы встречались. По желанию — свои выводы и последующие шаги. У нас имеются силы, чтобы проверить каждого человека из вашего списка. Есть шанс, что кто-то из них через третьих, пятых, пусть даже десятых лиц окажется связан с людьми, которые готовятся осуществить политический шантаж.
Ощущение, что из меня делают идиота, и при этом не особенно пытаются скрыть это, не проходило.
— Я не силен в вопросах юриспруденции, как вы, Марк Абрамович, но помню, что интересы клиента — это закон, и моя обязанность их всячески оберегать, — играя под дурачка, ответил я. — И поэтому я не имею права делиться ходом расследования с кем бы то ни было, пока не обсужу сложившуюся ситуацию с человеком, который меня нанял.
Смолянистые усики вновь дрогнули, но на этот раз адвокат подобным образом демонстрировал свое разочарование.
— Господин Галкин, вроде бы вы здравомыслящий человек, — с заметной долей иронии произнес Сандлер. — Предупредите вы клиента или нет, значения не имеет. Дело зашло слишком далеко, и вам в любом случае придется делиться вашими сведениями, даже если клиент будет трижды против. Даже если это повредит ему, погубит его репутацию, доведет до тюрьмы. Не легче ли разорвать с ним договор прямо сейчас? Понимаю, профессиональная честь профессиональной честью, но не забывайте о своем будущем… обеспеченном будущем…
«Что скажешь на это, ищейка? — спросил я сам себя с грустной усмешкой. — Тебя в очередной раз считают продажной. Ладно, что не дешевой…»
— Мне надо подумать над вашим предложением, — сказал я, поднялся, протянул Марку Абрамовичу на прощание руку, — и посоветоваться со своим клиентом.
— Не смею вас неволить. — Он тоже поднялся, ответил крепким рукопожатием. — Но помните, господин Галкин, наше время ограниченно. Мне бы очень не хотелось новой пролитой крови.
Голос звучал мягко, но ощущалась в нем скрытая угроза. И впервые за последние несколько дней мне стало по-настоящему страшно.
Я пытался убедить себя, что два часа, проведенные в номере г-на Сандлера, — продолжение затянувшегося кошмарного сна, однако время от времени мне начинало казаться, что версия, выдвинутая им, может быть вовсе не продуктом больного воображения, а единственно верной. И все же я цеплялся за мысль, что взаимный террор супругов и большая политика — лишь стечение обстоятельств, дело, начавшееся в семье, там и закончится, и корни зла следует искать не в интригах государственных мужей, а в этой маленькой ячейке общества.