Я посмотрел в глаза женщины, пытаясь определить, не лжет ли она? Меня затянуло в омут материнской безысходности и застарелой ненависти. В голову пришла любопытная мысль: не могла ли Зоя Алексеевна застрелить своего несостоявшегося зятя?
— Лена умерла, Александр убит, неужели вас совершенно не интересует судьба вашего внука, он же единственный родной вам человек? — прозвучала моя фраза так, словно я хотел пристыдить пожилую женщину.
— Мы возвращаемся к тому, с чего и начали, — очень внятно произнесла Зоя Алексеевна, и я представил ее с указкой у доски, а себя на месте какого-нибудь слабоумного ученика. — Но теперь я желаю, чтобы вы уяснили раз и навсегда. Саша Стрелков не мог быть моим внуком. Потому что… — И тут голос ее сорвался. — У моей дочери Лены не могло быть детей…
Она выскочила из комнаты, ударившись бедром о стол, уронив вазу с искусственными цветами. Оглушенный неожиданным известием, я последовал за ней.
Пересек кухню, перешел в другую часть дома и заметил дверь, оклеенную постерами времен моей юности. Я толкнул ее, перешагнул через порог и сразу же догадался, где я. В горле у меня странно защипало. Я находился в комнате Лены Стрелковой.
Мне показалось, что девушка вышла на минуту и вот-вот снова войдет сюда. На письменном столе ровной стопкой лежат книжки с потрепанными корешками, несколько учебников выпускного класса, ножницы, пачка фломастеров и заколка-банан. На тумбочке у изголовья кровати — настольная лампа и давно снятый с производства магнитофон. Одна стена завешана плакатами уже непопулярных поп-групп, другая — мягкими игрушками. Створки шкафа прикрыты, но нет сомнения, что вещи веселой доверчивой школьницы до сих пор хранятся там.
— Здесь все так же, как и при Лене, — произнесла Зоя Алексеевна, стоящая возле окна ко мне спиной. — Я захожу только поливать цветы.
Перемена, произошедшая в женщине, была столь разительна, что я некоторое время не мог открыть рот. Не мог с обычным хладнокровием задавать вопросы, не мог утешать, боясь сказать какую-то пошлость.
— Лену изнасиловали несколько человек, — первой заговорила Зоя Алексеевна, глухо, с кажущимся безразличием. — Все они знакомые Сашки, с которыми он служил в армии. Приехали к нему в гости вспомнить службу, а на самом деле пить и таскаться за юбками.
Зоя Алексеевна преподавала во вторую смену, а Лена упросила Александра взять ее на встречу армейских друзей. Молоденькая, все ей было интересно. Тот поначалу отказывался, будто предчувствовал, чем это может окончиться. Она обижалась вроде бы в шутку и так мило, забавно надувала губки, что отказать он не смог. Там она впервые попробовала самогонки, Сашка показал кулак, но тоже вроде бы в шутку, все были навеселе. Ей хотелось предстать перед его приятелями самостоятельной и взрослой, и это получалось, на нее обращали внимание, делали комплименты. Только Сашке это не нравилось, он становился все мрачнее и мрачнее. Наверное, ему что-то подмешали в стакан, потому что очень скоро, выпив «детскую» дозу, Александр «поплыл». Армейские братья не дожидались, когда он отключится окончательно, и, сменив манеры джентльменов на самцовскую похоть, набросились на Лену. Александр нашел в себе силы подняться, ударил одного, сшиб с ног второго и скорчился от резкой боли, прижимая руки к окровавленному животу. Кто-то из друзей явно погорячился, пустив в ход «перышко».