Он серьезно посмотрел мне в глаза:
— Я вам верю.
Яркая, как картинка, Жанна Гриневская распахнула дверь и шагнула нам навстречу. Она была так взволнована, что не могла говорить. Глаза влажно и счастливо сияли. «Вот какая она в любви», — подумал я в тот момент.
— Здравствуйте, Жанна Олеговна, я по вас очень скучал, — первым сказал мальчик.
— Здравствуй, здравствуй, Саша… — волнуясь, выдохнула женщина.
Она обняла ребенка. Мне показалось, что ему неловко от подобного проявления чувств. Столкнувшись со мной взглядом, Саша Стрелков покраснел.
— Не волнуйтесь, Жанна Олеговна, — сказал он. — Там было темно и страшно, но я молился, и все кончилось хорошо. Этот человек спас меня.
— Ты обязательно расскажешь об этом мне, — проговорила женщина. — А пока иди мойся. Я жарю картошку с мясом.
— Спасибо, Жанна Олеговна, — с достоинством проговорил мальчик. — Вы не представляете, как я голоден…
Мы с Жанной прошли на кухню. Тут она обернулась ко мне и взяла мою руку.
— Слова лишние… — прошептала она. — Вы совершили чудо. Я доверилась вам и не ошиблась. Я могу узнать хотя бы часть из того, как вам это удалось?
Я поведал Жанне о ходе моих поисков достаточно подробно. Выслушав меня, она долгое время сидела молча, сжав коленями стиснутые кулачки и смотря мимо меня пустым взглядом.
— Как же так, — в какой-то момент произнесла она. — Все оказалось настолько просто. Неужели милиция не могла сама потрясти этого старика и узнать про лесную сторожку?
— Его допрашивали, — ответил я. — Но отец Александра Солонкова, несмотря на хронические запои, достаточно крепкий орешек. Ментов он ненавидит, и откровенничать с ними не собирался. Единственный способ, чтобы его разговорить, — самогон и еще раз самогон. А в милиции такое практикуется крайне редко.
— Теперь понятно, — вздохнула женщина. — Какое счастье, что вы успели и ребенок не умер от голода… — Закурив уже известный мне крепкий «Житан», выдув струйку ароматного дыма, она добавила: — А то, что произошло с Федором Пыриным, поистине ужасно. Он всегда казался мне странным, каким-то подозрительным, но чтобы дойти до такого… И все равно его смерть весь наш коллектив очень сильно потрясла. Знаете, я ведь навела о нем справки, и то, что узнала, в какой-то мере объясняет его поведение. Отца своего он никогда не знал, а мать была очень своенравная женщина, считавшая ребенка личной собственностью и подходящая к вопросам воспитания с позиции запугивания, применения физической силы и унижения достоинства. Забитый в семье, Федор был таким же и в школе, и на улице. И свою будущую профессию он выбрал не случайно: дети, они ж беззащитны, и на них можно отыграться за свое забитое, безрадостное детство. Кстати, своей матери он отомстил тоже.