— Вы не знаете, кто отец мальчика?
— Отец мальчика?
Я уже свыкся с ее манерой переспрашивать и повторять мои слова.
— Я не знаю этого. И не стремлюсь узнать.
— Но ведь что-то толкнуло вашу дочь сбежать из дома?
— Вы говорите о моей дочери? О моей дочери Лене?.. Она была просто неблагодарной… Неблагодарной и глупой, как все подростки ее возраста…
— А не было ли другой причины? — отважился я.
— Другой причины? — Зоя Алексеевна смотрела куда-то вдаль, мимо меня. — А какая может быть еще причина? — шелестели ее безжизненные губы. — Они все неблагодарны и глупы… И еще жестоки к людям, их растившим…
— Нет, причина гораздо проще, — перешел я в наступление, уже не думая о последствиях. — Если я не ошибаюсь, Лене в момент побега было шестнадцать или семнадцать лет. А девушки в этом возрасте уже активно интересуются противоположным полом.
Она не закричала. И не захлопнула дверь перед моим носом. Но ее слова, произнесенные так же тихо и ровно, обожгли мой слух.
— Хотите сказать, что все они шлюхи?
— Это неправильное слово, — осторожно ввернул я. — Если молоденькая девушка и идет по рукам, то делает это не вполне сознательно. И очень сильно страдает от каждой такой связи. А в глубине души все равно мечтает о принце и о том, что называется «большим и светлым».
Зоя Алексеевна недоверчиво выслушала меня.
— Я вам не верю, — ответила она. — Вы судите обо всех по себе. И защищаете разврат, потому что сами не упустите такой возможности. В шестнадцать лет они уже могут отвечать за свои поступки, и те сучки, которые прыгают из койки в койку, поступают так вполне осознанно.
— Ну, раз так, то в них течет испорченная кровь, — сдался я. Общение с Зоей Алексеевной стало совершенно невыносимым.
— Испорченная кровь?.. — Женщина задумалась с приоткрытым ртом. — Нет, в ней не было испорченной крови. И она никогда не была шлюхой. Всего лишь неразумным ребенком. И слишком доверчивой к людям…
И я заговорил. Мне не нравился мой голос. В нем не было сочувствия, лишь холодный расчет и торжество охотника, загнавшего жертву в угол.
— Лена убежала отсюда не одна. Не отрицайте, Зоя Алексеевна, это пустое. Всегда рядом с юной девушкой найдется какой-нибудь парень. И все начинается вполне безобидно: с прогулок под луной и первых поцелуев. Так было раньше, так будет впредь. Вспомните себя и постарайтесь понять свою дочь хотя бы… хотя бы после ее смерти…
Я больше не видел перед собой чудовищного монстра. Я видел вполне обыденную картину. По рыхлым, измятым щекам женщины, оставляя влажные бороздки, текли слезы. Голос ее звучал по-прежнему тихо, но безутешно горько.