Этот вопрос мне задавали многие, в основном бывшие коллеги, и отвечать мне на него порядком надоело.
— Теперь я сам по себе. Нет начальства, не надо писать глупые отчеты и торчать на ковре у прокурора, — сказал я. — К вопросу о деньгах — могу позволить себе жрать три раза в день, только на это порой не хватает времени. Да и материальные блага, насколько ты понял по убранству моих хором, для меня не особо важны.
— Я тоже хотел уйти со службы, заняться частной практикой, — поделился Иванов. — Но, когда проработал в органах половину жизни и сросся с этой структурой, меняться сложно. И привычки, и психология — все другое. Разве я представлю сейчас, что меня могут просто по-русски послать, а если буду особенно навязчив со своими вопросами — набьют морду? Друзья тоже не поймут, они все менты и вашего брата не любят. Еще?
И мы опрокинули по пол стакана. Только тут он перешел к главному.
— У тебя было слишком мало времени, чтобы поговорить с Гуляевой, — прочавкал Иванов набитым ртом. — В тюрьму к ней тебя не пустят, ты не адвокат, а все эти корочки частных сыщиков для нас — филькина грамота. А я имел с ней долгий разговор, даже имею протокол допроса.
Дальше догадаться было несложно.
— Сколько ты хочешь за информацию? — спросил я Иванова.
— Постой, — поморщился он. — Я за всю жизнь не взял ни одной взятки. Поэтому, наверное, и нахожусь в дерьме. Бывало, бандиты пытались купить у меня информацию. Иногда запугивали. Зато теперь знают, что со мной такие фокусы не проходят. У нас же с тобой другой случай. Я оказываю тебе дружескую услугу, ты даешь скромное вознаграждение. По рукам?
За копию протокола допроса я заплатил ему пятьдесят долларов из денег Вальки Гуляевой. По тому, как ожили его глаза и разгладилась унылая складка губ, мне стало ясно, что он не рассчитывал на столь щедрое вознаграждение. И очень скоро я понял почему. В протоколе не было ровным счетом ничего, что бы заинтересовало меня. О мальчике вопросов не задавалось вообще.
— Она говорит, что у нее есть алиби, — комментировал Иванов, а я почему-то думал, будто ему самому неудобно за тот товар, который он мне по-дружески всучил. — Якобы в ту самую ночь, когда убили деда, она была с клиентом. Зовут Миша, симпатичный, на вид лет тридцать. Подцепила его в районе вокзала, он сам из Москвы, был командирован в наш город. Говорил, всего на сутки. Сам понимаешь, это сказки про белого бычка. Никто мифического Мишу в Москве искать не станет. Начали работать с ее постоянной клиентурой, ужасный сброд, каждый в отказ и у всех алиби. Пытаемся найти сутенера, того самого мужика, который отлупил деда в подъезде по внучкиной просьбе.