— Как только учиться стали, он в универе, я в педагогическом. Для Ленки его место в студенческой общаге нашлось, а Солонкову деваться некуда, снял комнату в коммуналке, по ночам то сторожил, то вагоны разгружал, то еще как-то калымил. Дурак, ему уже четвертак стукнул, а он учиться задумал. Я к нему тоже подселился, чтоб не так накладно за угол платить было. С матерью жить не мог, заела она меня. Вот так и подружились, если это дружбой назвать можно.
— Уже лучше, Федор Яковлевич.
— А вы не зубоскальте. Что знаю — скажу, хоть вам, хоть под протокол, а сочинять не научили. Слышал я, потравилась его Ленка газом, потом пацана к нам. Да и куда же его, раз родственников нет? Но для меня что сынок старого приятеля, что любой другой с улицы — разницы никакой. А то, что именно он сбежал той ночью, я не виноват. Мало ли каких совпадений не бывает?
Я чувствовал, что твердая почва уходит у меня из-под ног; мне не удалось взять Пырина на испуг, расколоть с ходу, а факта знакомства было недостаточно, чтобы силком тащить человека в прокуратуру. Моя версия по-прежнему оставалась версией без доказательств, а явиться с подобным к следователю значило выставить себя на посмешище. Могло оказаться, что в конторе знают уже то же самое.
— Давайте о другом, Федор Яковлевич.
Он сплюнул сквозь щели в зубах себе под ноги.
— Ну, к чему еще прицепитесь? Видать, дел больше нету…
— Что вы можете сказать про Лену Стрелкову?
— А что о ней говорить? — неприязненно переспросил он. — Солонкова своего спрашивайте, он ее хахаль…
— Я слышал, однажды вы с Александром сильно повздорили из-за нее. У меня даже есть достоверный источник информации, поведавший об истории на прощальном пикнике.
Побер выслушал меня с гадкой ухмылкой.
— Вырыли… Да я и забыл давно… Мразь этот Солонков. Чуть что — кулаки в ход. Мужлан. Колхозник! Ленку возле себя как привязанную держал, попробуй кто тронь! А сам-то…
Он шмыгнул носом и продолжил рассказывать с обидой и злостью. Даже время не смогло залечить эту нанесенную в юности травму.
— На пятом курсе его налево потянуло. Где он подцепил эту девку, не знаю. Но приводил-то ее в нашу комнату. А меня выгонял или воздухом подышать, или пива попить. Сунет, бывало, на разливуху, как какому-то нищему… Да еще унизит при ней, мол, будь у соседа, то есть у меня, возможность телку снять, он бы тоже испарялся по первой же просьбе. А подстилка его и вовсе ни кожи, ни рожи, Ленка в сто раз лучше была… Но Солонков по этой вобле сох, единственное, на что посмотреть в ней можно было, — волосы льняные до задницы. Он сам мне признавался, что она холодная, а отвязаться не мог. Будто она его чем приворожила…