— А про сутенера, про избиение в подъезде он тоже рассказывал?
— Да о чем хочешь! — с ненавистью резанула Валька.
Только тут все встало на свои места, и для меня больше не было загадкой, каким образом Александр Солонков, выдававший себя за сутенера, получил столь исчерпывающую информацию о моей клиентке и обо мне. Схема была проста, если не сказать примитивна: сторож — воспитатель — убийца.
— Получается, — догадалась девушка, — это Пырин принес окровавленный нож и подбросил его в кухонный стол, а потом анонимно сообщил в милицию?
— Сообщить мог убийца, — сказал я. — Но сути это не меняет.
— Когда были поминки, Федор несколько раз заходил на кухню и даже вызывался мыть посуду, — вспомнила Валька.
Темы для разговоров иссякли, и мы надолго замолчали. Теперь меня тяготило ее присутствие, я чувствовал, что такую же неловкость испытывала и она, но что-то заботило девушку сильнее.
— Я не хочу возвращаться домой, — наконец решилась она. — Во всяком случае, не сегодня. Сначала смыть с себя тюремную грязь, морально подготовиться… Ведь эти «сердобольные» соседи теперь всю жизнь будут видеть во мне убийцу.
Она смотрела на меня почти умоляюще, ресницы трепетали. И не знай я Вальку с весьма пикантной стороны, я бы ни за что не поверил, что этот неуверенный взгляд принадлежит холодной, расчетливой проститутке.
— Пойдем, — сказал я. — Переночуешь у меня.
И ощутил пожатие ее маленьких холодных пальцев.
На «Бейкер-стрит» царил типичный холостяцкий бардак. Я попытался вспомнить, когда последний раз приходил сюда с женщиной, и не сумел. Посмотрел на Вальку. Женщина в данный момент очень даже доступная, но после всего случившегося я не мог прикоснуться к ней. Нельзя сказать, что она меня совсем не возбуждала, просто мне казалось, что она видит во мне прежде всего друга и я должен оставаться для нее именно в таком качестве.
— Мыло и полотенце в ванной, — говорил я, обходя свои владения. — Мойся сколько душе угодно. Можешь взять из шкафа мои рубашку и джинсы, они чистые. А я пока прошвырнусь по магазинам, прикуплю что-нибудь для торжественного ужина. Как-никак…
— Жень, — позвала девушка меня.
— Ну…
— Ты второй человек, который отнесся ко мне так… по-человечески…
— А кто был первый? — спросил я.
— Парень, за которого я собираюсь выйти замуж. Но сейчас он в тюрьме.
— Печально, — безразлично ответил я.
— Я подсела на иглу, и он помог мне слезть, — сказала Валька. — А еще мы очень любим друг друга.
— Похвально. И скоро он освободится? — спросил я уже с порога.
— Через шесть лет, — вздохнула проститутка. — Он сидит за убийство своей сожительницы.