Я не верила своим ушам, ожидая какого-то подвоха. Чтобы Надежда Георгиевна, да еще на пару с Лешкой стали отстегивать кому-то по пять тысяч долларов в месяц? Тем более мне, которую никогда не воспринимали всерьез. Пусть Надежда мне доверяет, но она не считает, что я стою таких денег. Да и я сама не считаю… Она явно что-то задумала. Но вот что?
— Все равно нет, — твердо сказала я вслух.
— Олечка, детка, хочешь я тебе за первый месяц вперед заплачу? Да, я догадываюсь, что тебе трудно мне поверить. Но мне рядом нужен человек, который не воткнет мне в спину нож.
Свекровь замолчала на мгновение, поняв, что ассоциация получилась слишком актуальной, хотя Лешке нож воткнули в грудь.
— Оля, другого такого предложения ты никогда в жизни не получишь. Надеюсь, ты понимаешь это?
— Все равно нет. Вы сами только что говорили, что нефтяной бизнес смертельно опасен. А мне еще пожить хочется. И не оставлять детей сиротами.
— За детей не беспокойся, — отрезала Надежда Георгиевна.
Внезапно в голове словно щелкнуло. А не запланировала ли эта старая партийная пройдоха каким-то образом меня подставить вместо себя и Лешки? Внуками она, конечно, жертвовать не намерена, тем более если Лешка больше не может иметь детей, да и она стать матерью уже не способна, несмотря на передовые достижения американской медицины, благодаря которым даже восьмидесятичетырехлетние старухи рожают. А подставить меня, если вообще кого-то надо подставлять… Эта хитрожопая интриганка вполне могла придумать нечто запутанное, в чем сам черт не разберет. А в результате она и Лешка выйдут сухими из воды. От меня же можно спокойно избавиться. Я — не член семьи и не кровная родственница. Я просто мать Надеждиных внуков.
— Ты что, так и думаешь до конца жизни кропать свои книжонки? Кстати, одного моего слова будет достаточно, чтобы ты осталась без этой работы.
Подобного я стерпеть не могла и обозвала тетку старой сукой, готовой манипулировать чужими жизнями ради своих корыстных интересов. Она восприняла мой выпад в порядке вещей, сгребла баксы с кухонного стола, сказала, что разрешает мне подумать до конца лета, встала, крикнула Николая, ласково поцеловала Катьку в щеку и удалилась.
— Мама, чего она от нас хотела? — примчалась на кухню дочь после того, как закрыла за бабушкой дверь.
Я не знала, что ответить.
— Мама! — она дернула меня за рукав халата.
Я пожала плечами. Дочь подумала немного и вдруг заявила, что бабушка стала какая-то ненастоящая, а раньше была другая. Я только молча смотрела на Катьку, раскрыв рот.