Второй осколок, немного побольше, впился в шею лейтенанта.
Пока Марфа извлекала его, обрабатывала и перевязывала раны, Валя не могла шелохнуться. Ей казалось, что Марфа работает слишком грубо и Дробышев испытывает невыносимые муки. Но сам лейтенант мужественно переносил все. Даже когда Марфа вырывала осколки, ни один мускул не дрогнул на его лице. Лишь зрачки светло-голубых глаз то сужались в крохотные точки, то расширялись.
«Какой он мужественный, — восхищалась Валя, — настоящий командир, настоящий комсомолец!»
Что там было-то? — наложив последнюю повязку, спросила Марфа.
— Фрицы высотку отвоевать хотели, — серьезно сдвинув выгоревшие брови, заговорил Дробышев, — ночной атакой, внезапно. Подползли к нашей проволоке, а секреты обнаружили их. Ну и пошла пальба. Мы их пулеметным огнем, они на нас — артиллерию и минометы. Вот и бились всю ночь.
— Это из-за какой-то высотки и столько крови? — горестно покачала головой Марфа.
Высотки! — обиженно воскликнул Дробышев. — Да эта высотка нам дороже целой горы!
— И все же высотка, — вздохнула Марфа и строго добавила: — А вы, товарищ лейтенант, на полковой медпункт идите. Полежите там недельку, отдохните…
— Никаких лежаний! Хватит, в госпитале наотдыхался.
— Товарищ раненый! — прикрикнула Степовых, но Дробышев махнул здоровой рукой, крикнул: «Спасибо за все!» — и выскочил из землянки.
«Вот молодец!» — чуть не прокричала вслух Валя, с восхищением глядя вслед лейтенанту.
— Валька, — погрозила пальцем Марфа, — смотри у меня! Ишь какая резвая! То ревела, как дуреха, а завидела лейтенантика смазливого и заегозила.
— Что вы, Марфа Петровна! — потупилась Валя. — Я совсем ничего, я как всегда…
Из дома Андрей Бочаров возвратился под Первое мая. Узнав, что генерал Решетников уехал в войска, он торопливо помылся и пошел в оперативное управление штаба фронта.
— Вернулся? — встретил его вечно озабоченный Савельев. — Обстановкой интересуешься? Идем ко мне, дам карту, дам последние данные. А сам, прости, спешу, вот так занят, — провел он рукой по горлу и увлек Бочарова за собой.
С первого взгляда на карту оперативной обстановки Бочаров понял, что за время его отсутствия на фронте произошли крупные изменения. Общая линия фронта, создававшая Курский выступ, осталась прежней. Курск с его крупным узлом железных, шоссейных и грунтовых дорог был центром, который с трех сторон полукольцом охватила огненная дуга. И только со стороны Воронежа противник не угрожал Курску. Всего месяц назад это огромное пространство Курского выступа было пусто. Даже на самом переднем крае, где наши войска стояли лицом к лицу с противником, змеились только коротенькие обрывки траншей, с большими промежутками между ними, кое-где испятнанными реденькими окопами. Теперь же по всему переднему краю проходила сплошная, в рост человека, траншея. Позади нее вились вторая, третья, а во многих местах четвертая и пятая траншеи, соединенные сетью ходов сообщения. Это была главная полоса обороны, которая должна выдержать первый и решающий удар противника. Позади этой полосы, все ближе и плотнее окаймляя Курск с севера, запада и юга, темнели траншеи второй и третьей оборонительных полос.