— Да в перерывах, знаете, затишье когда… А у нас теперь все время затишье. Бои-то неизвестно когда начнутся, — пылко убеждал Дробышев. — В этой книге такие вещи, такие вещи… Только читать начните — не оторветесь. Просто дух захватывает.
— Если книга свободна, давайте, — решив доставить Дробышеву хоть маленькое удовольствие, согласился Чернояров, — почитаю, если время будет.
После ухода Дробышева Чернояров дочистил костюм, протер и смазал сапоги и, зная, что завтрак будет еще не скоро, раскрыл книгу. Он не посмотрел названия того, что начал читать, но с первых же строк почувствовал вдруг какое-то удивительное, никогда не испытываемое наслаждение. Обычными словами описывалось ненастье на Черноморском побережье, потом резкая перемена погоды и подготовка княгини Веры Николаевны к именинам. Все было просто, обыденно, буднично, но Черноярова охватила праздничная радость. Он физически ощутимо чувствовал и нудный моросящий дождик, и прозрачные, насквозь пронизанные солнцем морские дали, и тихую радость счастливой именинницы. Он не помнил, сколько прошло времени, забыл, где находится, весь уйдя в переживания Веры Николаевны и влюбленного в нее несчастного Желткова. Когда он дочитал последнюю строчку и, лихорадочно перелистав книгу, увидел название «Гранатовый браслет», невыразимое, и грустно-тоскливое, и безмятежно-радостное состояние овладело им. Он сидел на соломенном тюфяке, опустив голову на руки, и с трудом сдерживал слезы.
С этого дня он не упускал ни одной свободной минуты, чтобы не взяться за книгу. Его внезапно вспыхнувшую жадность к чтению перебарывало только одно — письма к жене и дочке, которые писал он теперь через каждые два-три дня.
Шел уже пятый час утра, а генерал Федотов все еще не спал. Сняв китель и засучив рукава нижней рубашки выше локтя, он то поспешным шагом из угла в угол ходил по просторной землянке, то вновь присаживался к столу, куря одну папиросу за другой. Усталое лицо его пожелтело, широкий лоб пересекли глубокие морщины, под глазами залегли синие полукружья.
— Что же еще, что еще можно сделать? — в раздумье проговорил он и опять зашагал по дощатому полу землянки.
Как давно обжитую, до трещинки на потолке изученную квартиру, знал Федотов шестикилометровую полосу обороны, которую занимала его дивизия, перекрывая шоссе между Белгородом и Курском. Стрелковые полки, опоясав траншеями холмы, высоты и лощины, заканчивали последние работы на тыловых позициях. Пушки и гаубицы, закрыв самые опасные и важные участки обороны, могли стремительно переместиться на другие места, где для них уже были готовы запасные позиции. Расставленные саперами минные поля защищали подступы к переднему краю и, все расширяясь, уходили в глубь обороны. Сложная паутина телефонных линий связала подразделения, как пучок нервов, сходясь на командном пункте Федотова. Склады, обозы, медпункты и медсанбат зарылись в землю, ожидая начала нелегкой работы.