— Не смей так говорить.
— Ах, Мишка, Мишка… — и она заплакала горько, безутешно, как маленькая девочка.
— А ну-ка, спустимся на палубу, обсудим, — Мишка решительно вытер ей слезы платком, взял девушку на руки и понес вниз по лестнице.
Алексей и Ольга остались вдвоем.
— Зря он ее расстроил, — начала было Оля.
— Нет, не зря. Он все равно от нее не отстанет, потому что знает: она его тоже любит.
— Правда, Таня красивая?
— Правда. Но ты красивее. Знаешь, я как увидел тебя сегодня в белом платье, то совсем голову потерял. Едва сосредоточился к конкурсу. Ты была похожа на мою маму… на свадебной фотографии.
Оля не нашлась, что ответить, и Алексей продолжал:
— Я впервые встретил такую девушку. В тебе самым непостижимым образом сочетаются старомодная чистота и ультрасовременная уверенность в себе.
— А ты не преувеличиваешь и то, и другое?
— Нет. Прости, но у меня был некий опыт, который позволяет сравнивать.
На этот раз Ольга почувствовала, что ревнует не без основания. Но Алексей не заметил ее замешательства. Он налил еще шампанского.
— Давай, выпьем за нас с тобой.
— За что пить? Завтра я сяду в один самолет, а ты в другой.
— Ты же знаешь, что я исчезну всего на несколько дней. А потом — сразу в Москву.
— А нельзя сразу в Москву?
— Нет. Нужно навестить маму. А ты что подумала? — он внимательно посмотрел на девушку. — Хочешь, я поклянусь, что нет у меня никого, никакой пассии, — помолчав, он добавил, — кроме тебя.
Ольга сосредоточенно пила шампанское.
— Оля, может быть, не место и не время произносить речи, но… Выходи за меня замуж.
От неожиданности Ольга поперхнулась и закашлялась. Острые пузырьки неприятно защекотали нос.
— Мы… ведь… знакомы… всего несколько дней.
— А кажется, что всю жизнь. Оля, все настоящее возникает сразу, приходит ярко — и навсегда. Я люблю тебя.
— И я. И я люблю тебя. Со мной раньше никогда так не было.
— Я полюбил тебя, когда ты, как голубая птичка, слетала по трапу вниз, на землю тем хмурым одесским утром, — он говорил нарочито высокопарно, но все равно выходило естественно.
— И я тогда обратила на тебя внимание. Ты был такой отрешенный и смотрел совсем не на меня, а в пространство.
— Нет, я смотрел только на тебя. Я видел тебя в какой-то неощутимой полевой материи, ты билась в ней, как мушка в застывающей смоле.
— Сколько сравнений!
— Ты не ответила на мое предложение.
— Вот так, сразу?
— Да.
— Тогда я отвечу: да.
И в опустевшем баре он поцеловал ее. Поцелуй этот могли видеть только звезды. Он целовал ее долго-долго мягкими ласковыми губами, так, что ей даже немножко надоело. И твердь под ногами раскачивалась, уходила. Если причиной этой качки был не шторм, то что же тогда?