На смену паническому страху Михалыча, пришел какой‑то непонятный восторг и, присмотревшись, он обратил внимание на то, что вся его квартира наполнилась неясным, мерцающим голубым светом, вырывающимся из перстня Айрис, а ее руки делали при этом какие‑то плавные, едва заметные пассы. Это удивило его не меньше, чем летающая по комнате посуда. Олег встал, медленно похлопал в ладоши и поблагодарил красавицу:
‑ Спасибо Айрис, ты изумительная хозяйка.
По‑братски поцеловав девушку в щечку, Олег проводил ее к столу и, повернувшись к своему, вконец обалдевшему от всех этих чудес, другу, властным, не терпящим возражения, жестом предложил ему встать и принялся представлять ему своих странных спутников. Первой в зал вошла молоденькая девушка, ‑ среднего роста брюнетка с укороченной стрижкой паж и кукольно красивым, милым личиком, которая подошла к Олегу и, весьма тесно и откровенно, прижалась к нему всем телом, обняв его за талию и положив руку ему на грудь.
Михалыч так и застыл с открытым ртом, наблюдая за тем, как его друг, отнюдь не по‑отечески, обнял эту юную особу, одетую в темно‑малиновое платье, обтягивающее изящную фигурку, которое почти полностью оставляло открытыми её стройные ноги и, поцеловав девушку, хотя и коротким, но довольно чувственным поцелуем, представил её своему другу:
‑ Познакомься, Михалыч, это Лаура, внучка знаменитого Робина Гуда и моя постоянная подруга, а это, друг мой, Уриэль‑младший. Гм, ангел, и, представь себе, самый настоящий.
Следом за красавицей Лаурой, в комнату вошел молодой, худощавый парень с длинными, золотистыми волосами, завитыми в мелкие, как у пуделя, колечки, с красивыми и удивительно тонкими чертами лица. И если Лаура, подойдя к хозяину простой московской квартиры, привстав на цыпочки, тепло поцеловала его в щеку, то Уриэль‑младший, стиснул его руку крепким, мужским рукопожатием и широко улыбнулся. Если бы не шикарный белый костюм от Армани или Версаччи, точнее Михалыч не брался это определить, он и вправду сказал бы, что это и есть ангел златые власы, только бескрылый.
Голова у него вконец пошла кругом, когда вошла следующая гостья. Это была миниатюрная, изумительно сложенная девушка с яркими, темно‑синими, длинными волосами, свободно ниспадающими на спину, такими же фантастически синими глазами и удивительно красивыми, точеными формами. Черты лица этой девушки были типично восточными, в смысле, японскими. Насколько Михалыч это помнил, такой овал лица японцы поэтично называют дынное семечко.
Лицо и руки девушки, её матовая кожа, были удивительно красивого, чистого, нежного и какого‑то лучисто‑белого цвета с легким розовато‑кремовым оттенком, резко контрастирующего с пронзительной, глубокой синевой глаз и волос. Поскольку даже ресницы и брови этой девушки были цвета самого лучшего ультрамарина, Михалыч сразу же решил, что это и есть натуральный цвет её волос, а вовсе не краска, хотя и вполне отдавал себе отчет в том, что это было абсолютным бредом и уже совершенно не лезло ни в какие ворота. Ни этой синеволосой девушки, ни молодого человека с золотыми волосами, которого самым серьезным образом назвали ангелом, просто не могло быть на свете. Ни при каких обстоятельствах, кроме тех, если его друг, конечно, сам вдруг не стал волшебником.