С размаху ткнула пальцем в грудь начальнику.
— Я ухожу. Но когда вам в спину воткнут нож, это будет не моя рука. Когда поймете, что не того человека наказали, будет слишком поздно, — я остановилась в дверном проеме, чтобы сказать напоследок: — Осмотритесь вокруг, возможно, это ваша вина, что в столь сплоченной, как вы всегда нас уверяли, команде, завелся дятел, который периодически стучит. Удачи вам, мастер.
Я ушла, хлопнув дверью, а Ксаури еще кричал мне в спину, что я должна радоваться, что он дает мне уйти спокойно, и даже преследовать не будет. Еще я узнала, что я — неблагодарная тварь и подстилка клановника, цена которой — ломаная копейка. Он кричал что-то еще, но я уверенно шла к выходу, понимая, что потеряла все, что имела, и назад путь навсегда отрезан.
И мне было и смешно, и больно…
Схожу с ума, и разомкнуть боюсь объятия,
Что если я без них уже никто?
Ты тянешь руки расстегнуть пальто,
А что, если под ним уже нет платья?…
Организм настойчиво требовал выплеска энергии. Сделать это можно было только одним известным для меня способом — пойти в спортзал. Последнее время я стала пропускать тренировки, но сегодня я твердо вознамерилась загонять себя до изнеможения.
Тренер с удивлением встретил меня у входа, но я не стала ничего объяснять. Комплекс разминочных упражнений выполнила резко и агрессивно, затем взяла ключи и закрылась в боксерском зале наедине с грушей, отчаянно колотя ее со всех сторон. Не знаю, сколько я пробыла там по времени, но когда вышла на улицу, уже стемнело. До дома пошла пешком, медленно, потому что накатили дикая усталость и апатия.
У меня отняли все — семью, любимое дело, друзей. Меня хотят убить, причем не понятно кто и за то, чего я не совершала. Да еще и Картер с его двойной игрой — поди его пойми. Что за хрень творится вокруг меня?!
Дома сил хватило только на душ. Так и уснула, завернувшись в полотенце.
Проснулась от ощущения, будто на меня кто-то смотрит. Резко подхватилась, зажгла ночник и поздравила себя с паранойей — в комнате кроме меня никого не было. Выдохнула, потерла лицо руками и завернулась в одеяло. Меня била крупная дрожь, но не от страха, а словно в комнате сквозняк. Я зашла на кухню и обнаружила, что там открыта форточка, но вспомнить, когда я ее открывала так и не смогла. Сама она открыться не могла — окна старые, надо приложить усилия, чтобы провести какие-то манипуляции по открытию или закрытию, а еще едва уловимо тянуло табаком. Можно было бы, конечно, предположить, что пахнет снаружи, но отчего-то у меня была четкая уверенность, что этой ночью я была в квартире не одна.