В хрустальной тишине – детская неожиданность и одобрительная мимика: реакция зреет.
Губарев бледнеет, стекленеет и вспыхивает, как фонарик. Он розовый, как роза, и алый, как заря. Он временно забыл дышать.
Кто хмыкает, кто кивает, кто показывает большой палец.
Губарев сосредоточенно собирает глаза в фокус и смотрит на Богословского. На Арбузова. На Симонова. Рот непроизвольно разъезжается к ушам, зубы торчат в детской счастливой улыбке. Грудь вздымается.
– Э-э-э!.. – вдохновенно и смущенно говорит он.
А кругом все сидят лауреаты. Они все получали, их ничем не проймешь, в их кругу это дело обычное. Кому обычное – а кому и не очень!
– Я, в общем… ожидал… но не ожидал… можно сказать, – лепечет он в забвении.
Богословский начинает дружески аплодировать Губареву, и все подхватывают. Хлопают по плечам, обнимают и пожимают:
– Поздравляем, брат!
– Ну что же. Давно пора.
– Заслужил! Заслужил… Молодец.
– Но наш-то тихоня, а? И ведь никому ничего!..
Губарев сияет умильными глазами, как удачливая невеста бывшим любовникам:
– Клянусь… не планировал… да ничего я не готовил, знать не знал… не хлопотал… даже не верится!
Наливают фужер, провозглашают за лауреата, ура с поцелуями!
– Нашего лауреатского полку прибыло!
– Эх, да не так, это шампанским надо отметить! Пошлем сейчас.
Коллеги спохватываются – вспоминают:
– Ну что, брат? С тебя причитается!
– Да уж! Двадцать пять косых отхватил, не считая медали. Проставиться положено!
– Конечно, – готовно суетится Губарев. – А как же! Разумеется! Нет, ну надо же, а? Сейчас, сейчас сбегаю! А лучше поехали в «Арагви», а? Или в «Националь»!
– Поздно, – машет Богословский. – Там сейчас уже ни одного столика. Да пока накроют, приготовят. Ты сбегай за деньгами, шофера пошлем, он возьмет.
На радостях собутыльники составляют меню лауреатского банкета. Список заказов на двух сторонах листа. Радостный Губарев убегает в свой подъезд выгребать из сусеков наличность и одалживать у соседей. Не ударим лицом в грязь! В помощь шоферу отправляют домработницу. Елисеевский до одиннадцати.
Вслед Никита звонит администратору магазина и велит подгрузить к заказу еще кое-что, сославшись на него.
И они закатывают царский пир. Лукулл бесчинствует у Лукулла. Они пьют отборный коньяк и закусывают черной икрой. Рябчики и копченая колбаса, ананасы и виноград, крабы и торт бизе – все баснословно дорогое и только для сильных мира сего. Хай-класс той эпохи. Только что лебединые кости из рукава не вылетают. Бокалы звенят, тосты гремят, челюсти чавкают, и у всех настроение ну просто необыкновенно приподнятое.