— И Флемиксин можно?
— Что?
Она не знает таких таблеток? Странно.
— Флемиксин дайте, пожалуйста. Мне плохо.
— Конечно, вам плохо. Вы наглотались таблеток и порезали себе вены.
Я отчаянно замотала головой. Я не могла. Она что-то путает или врет! Я не самоубийца, и никогда ею не была.
— Нет. Это Флемиксин — успокоительное. Да, дайте мне его уже, — я почти плакала. — Микки, скажи им, — прошептала, глядя в сторону черного пятна.
— Нет, Ники, сестра говорит правду. Ты пыталась убить себя под воздействием наркотиков.
Он сжал мою кисть своей крепкой рукой, и мне стало легче. Но о чем он говорит? А про вены — это, наверное, шутка? Где мои руки? И почему они всё ещё болят?
— Какое успокоительное, Ники? Где вы его взяли? — продолжала свой допрос медсестра.
— Н-не помню.
Темнота накатывала волнами. Я не успевала им сопротивляться. И вот сейчас… Опять будет темно. По мне прошла волна дрожи, и я отключилась, успев услышать лишь голос Майкла.
— Ники, нет!
Я опять проснулась. Освещение было уже слабей. И голосов не было слышно. Зато глаза легко открылись. Два кресла, и два человека спят в них. Майкл, бледный, как призрак, с недельной щетиной и в мятом костюме, и Мел, с тусклыми волосами и огромными кругами под глазами. Это всё из-за меня. Они же были другими. Они цвели и пахли. И тут я засмеялась, точнее, закаркала. Вспомнила шуточки насчёт того, что Майкл — мужчина в самом расцвете сил. Как давно это было, хоть и совсем недавно.
— Ники, тебе больно? Плохо? — беспокойно спросил Майкл, моментально оказываясь у моей кровати.
— Нет, весело, — рассмеялась я, уже сама не зная, чему.
И он засмеялся вместе со мной. Просто так, даже не зная причины моего веселья. За это я его и люблю. Господи, что я сказала? Люблю?! Нет, я ошиблась. Да, нет же! Люблю. И не хочу врать ни себе, ни ему, ни кому бы то ни было еще. Не могу это больше скрывать, я так устала. Не выдержав всего этого вихря мыслей, признаний и откровений, я заплакала. Да, как последняя истеричка. То заливаюсь смехом, то глотаю слёзы.
— Милая, почему ты плачешь? Где больно?
В сердце. И я показала на сердце.
— Сердце болит? Я позову врача.
— Нет! — крикнула я и протянула к нему руки.
Он всё понял и просто обнял меня.
— Моя сладкая девочка, не плачь. Я же здесь. Теперь всё будет иначе, — ласково шептал он мне на ухо.
Верю. Верю! Но слёзы никак не хотели останавливаться. Поэтому я крепче обняла его.
— Зачем, зачем ты это сделала? Расскажи мне, Ники. Расскажи мне всё!
Я закивала, ещё сильней плача. Всё расскажу. Только, как ты будешь относиться ко мне, Микки, когда узнаешь всю правду? Отец. Долг. Удары. Итан. Компромат. Я зажмурилась от такого наплыва воспоминаний.