— Сначала сними эту рубашку. Мне не хочется тереться об нее, если я вдруг во сне коснусь тебя.
Она вздернула голову, чтобы показать ему, что она вовсе не испугалась, как он предполагал. Раньше она старалась скрыть от него свою ярость. Теперь она перестала притворяться и, сдернув через голову рубашку, бросила ее на пол. Такая демонстрация раздражения была просто смешной, но, увидев на ее коже красные пятна от грубой шерсти, он продолжал испытывать чувство досады.
Проклятая нежная кожа. Он только что сделал исключение, разрешив ей остаться в его постели, чтобы она не простудилась, а теперь он чувствовал, что придется делать для нее и другое исключение.
Ему не хотелось, чтобы его план возмездия нарушался какими-то случайностями, но тем не менее про себя он отметил, что надо будет сказать Инид, когда та принесет утром башмаки, чтобы нашли какие-нибудь сорочки и платья Ровены. Но пусть это будет последней уступкой, которую он делает из-за того, что она такая маленькая, нежная, легкая. Иначе эта женщина возомнит, что он на самом деле вовсе не испытывает чувства неприязни к ней.
Чтобы сейчас ей эта мысль не пришла в голову, он позволил себе оглядеть ее обнаженное тело и сказал:
— Действительно, очень приятно учить тебя, чтоб ты знала свое место.
— Которое у вас под ногами? — огрызнулась она.
Он начал сам раздеваться, но прежде чем ответить, одарил ее легкой улыбкой.
— Если я так пожелаю. А теперь забирайся под одеяло. У меня нет больше желания слушать тебя сегодня.
Или дальше смотреть на это ласкающее взор тело, которое она и не пыталась уже прикрыть от него.
Она быстренько сделала так, как ей было приказано, но когда он через несколько секунд, загасив свечи, повернулся к ней, чтобы найти удобную позу, она воскликнула:
— Я не вынесу, если вы опять ко мне прикоснетесь. Я сойду с ума!
У него был большой соблазн опровергнуть ее слова. Но вместо этого он сказал:
— Успокойся. Я слишком устал, чтобы принуждать себя — сколько бы ты ни умоляла меня.
Но при этом он упрямо обнял и притянул ее к себе так, что она вписалась в изгиб его тела.
— Я не смогу так заснуть, — пробурчала она.
— Лучше пожелай, чтоб я смог заснуть, женщина, а то и усталость меня не остановит.
Она притихла, даже дышать перестала. Он рассмеялся и прижал ее покрепче.
— Если я возжелаю тебя, никакие твои глупые ужимки не помогут, так что спи, пока я не передумал.
Она вздохнула и больше ничего не сказала. Уоррик действительно устал, но не настолько, чтобы не ощущать теплоты ее тела. Ее тепло и мягкость были очень приятные, и он понял, что может и привыкнуть к этому, если не будет осмотрительным.