— Ему следовало бы быть девочкой, — проворчала Ровена, хотя и не могла сохранить кислое выражение лица, когда взглянула на этого очаровательного золотоволосого младенца.
Милдред стояла, посмеиваясь.
— Ну не можешь же ты злиться на него вечно. Ты и так достаточно заставила его страдать. Мне его жалко.
— А мне — нет, — возразила Ровена. — Ты была единственным человеком, который не пытался заставить меня изменить решение.
— Только потому, что вы еще больше закусите удила, если вас понукать. В этом вопросе вы не слушали никаких доводов. Вам надо было самой убедиться, что человек любит вас. Но нужно ли было заставлять его ждать до самого последнего момента, чтобы сочетаться браком?
— Ждать? — удивленно спросила Ровена. — Он привел не повивальную бабку, а священника! И никто из них не ушел бы, не услышав «да» от меня. Это был шантаж. Это было…
— Чистой воды упрямство с вашей стороны. Вы знали, что выйдете за него замуж. Вам просто нужно было заставить его страдать до конца.
Ровена сразу примолкла. Спорить в эти дни с Милдред было все равно что рвать на себе волосы. Ровена потеряла бы много волос.
— Конечно, вы просто проявляете упрямство. Человек был готов умереть ради вас. Как можно злиться на такое?
— А где мой… супруг?
— Ждет не дождется, когда увидит своего сына. Мне привести его или вы сама?
Не дожидаясь ответа, Милдред уже направилась к двери, чтобы привести Уоррика. Он появился через мгновение и смотрел на нее с такой теплотой и гордостью, что последние остатки враждебности у Ровены улетучились. Все-таки она его действительно любила. Она уже столько раз убеждалась в этом еще до того, как покинуть его замок, что теперь не было смысла отрицать очевидное.
Она застенчиво улыбнулась ему.
— Что ты о нем думаешь?
Уоррик посмотрел на него, но тотчас же опять перевел взгляд на Ровену. Глаза его смеялись, и он пошутил:
— Я надеюсь, что со временем его внешность изменится в лучшую сторону.
Она в страхе посмотрела на своего сына, но тут же фыркнула от смеха:
— Он выглядит совершенно нормально. Все новорожденные такие сморщенные и красные.
— А что случилось с дочерью, которую вы собирались мне преподнести?
Она покраснела, потом усмехнулась:
— Я думаю, что в конце концов мне повезло, мой господин, что именно это мое желание не исполнилось.
Он сел радом с ней на кровать и, к ее удивлению, поцеловал ее.
— Спасибо тебе.
— Это было не так уж и трудно, ну может быть, немножко.
— Нет, я благодарю тебя за то, что ты вышла за меня замуж.
— О, — произнесла она, и такие теплые чувства стали переполнять ее, что ей захотелось рассмеяться. — В действительности… это я должна быть благодарна.