У Джеймса был самодовольный вид. Он громко хохотнул и двинулся дальше, предварительно хлопнув Курта по плечу.
— Президент, вы побледнели. Может, стоит употреблять больше витаминов?
Джеймс и его свита скрылась за углом. Курт не шелохнулся. Эни обошла его и радостно прошептала:
— Представляешь, Джеймс Моретти знает мое имя!
Курт пристально посмотрел на нее. Она сияла словно неземное воплощение восторженного блаженства. В горле юноши будто ком застрял. Почему-то захотелось взреветь подобно раненому зверю. Курт шагнул в сторону и двинулся в противоположном направлении, прочь от этого места, прочь от Эни. Его начала душить горечь. Юноша с отчаянием думал, что насколько велика сила воздействия ее голоса на него, настолько же мала сила его влияния на ее убеждения. Если она захочет присоединиться к эскорту Джеймса, Курт ей воспрепятствовать не сможет.
Всю дорогу до кабинета Совета Курт молчал. В школьных коридорах стояла непривычная тишина. Какая-то ложная успокоенность зависает в воздухе, когда ученики покидают коридоры и устраиваются за партами в ожидании начала урока. Лживая тишина. Будто каждое мгновение спокойствия рискует нарваться на бурю грохочущих звуковых сочетаний, больно режущих ухо. Курт не верил тишине, быть может, и она не верила ему. Курт вообще мало во что верил. Имеется в виду, по-настоящему. Можно играть в веру и играть хорошо, даже сорвать овации у публики, но верить по-настоящему — слишком сложное чувство. Мало реальности, слишком много абстракции.
Тишина смыкалась за спиной Курта, словно толща воды в непроницаемом аквариуме. Эни слышно не было. Юноша ступал довольно осторожно, без лишнего шума, поэтому смог бы различить звучание ее шагов. Шаг Эни легок и позитивен, словно у игривого жеребенка. Но отсутствие шума и сопровождающих его шумовых эффектов — не в стиле Эни. Девушка была рождена, чтобы производить шум. Значит, она не идет за ним сейчас? Осталась там или уже отправилась вслед за Моретти? Курт не стал оглядываться и проверять. Маленьким и незыблемым уголком души, куда никому не суждено было заглянуть, он верил — верил в Эни. Лишь когда ключ от кабинета открыл замок, щелкнувший с явной неохотой, юноша кинул быстрый взгляд через плечо. Так и есть. Эни была рядом, в двух шагах от него. Она следовала за ним и, как ни странно, ступала, словно кошка. Нет, не ступала, а кралась, ведь даже ступающего на мягких лапах зверя можно услышать в полной и до одури оглушающей тишине. Она именно кралась. Кралась как зверь. Ведь может, когда захочет!
Эни поймала его взгляд и улыбнулась. Янтарные глаза отразили улыбку, словно тысячи миниатюрных капелек воды одновременно отразили полыхнувшее пламя. Вот. В это Курт верил. Он может сотню раз сыграть в веру, завоевывая ненужное, но до боли прагматичное внимание, но верить будет только в это. В этот взгляд. Сможет верить. И верить по-настоящему, без игры, без ролей, без формальности, без обиняков.