— Мой Император, — шепнула я, стараясь повторить те интонации, что слышала в купальнях в голосе Эстатры, — Я клялась, что пойду с вами ко конца и стану Советником. Прошу, позвольте мне исполнить эту клятву.
Произнеся эти слова, я упала перед Императором на колени, позволяя белоснежной ткани волной струиться по полу. Получилось очень красиво, между прочим…
— Прошу Вас, — глядя на него снизу вверх, прошептала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами, — Моё место — рядом с Вами; не прогоняйте меня. Прошу Вас!
Он смотрел на меня, и в глубинах серых озёр дрогнуло что-то — не понять.
— Встаньте, лэсса, — наконец, отозвался он, — Я исполню Вашу… просьбу.
— Благодарю, — я быстро склонила голову, чтобы не было видно широкой торжествующей улыбки, помимо воли набежавшей на губы.
— Что же, — Эстатра, которая, кажется, наслаждалась происходящим, соизволила вмешаться, — Эйлт, проводи лэссу Омали в её комнату; нам с его Высочеством, думаю, следует согласовать некоторые детали…
Пэр Ящерица тут же подхватил меня под руку, уводя из комнаты. Потемневшие глаза Эйтана, провожавшие нас взглядом, стали для меня бальзамом на душу — определённо, мне нравилось чувствовать себя привлекательной; особенно — для него.
— Это было красиво, — усмехнувшись, заметил Эйлт, когда мы отошли от закрывшейся за нами двери на достаточное расстояние.
— Благодарю, — отозвалась я спокойно.
Ящерица тихо рассмеялся:
— Вы очаровательны, лэсса!
Шальная кровь гуляла в моих жилах, побуждая делать глупости; повернувшись с улыбкой к пэру, я негромко заметила:
— Думаю, это та фраза, которую Вы произносите чаще всего.
Эйлт качнул головой с широкой улыбкой:
— Нет, она вполне может конкурировать со словами: дорогая, мой долг не позволяет нам быть вместе!
Я расхохоталась:
— Дайте угадаю — Вы часто бываете в провинциях?
— Что поделать — контролирую их работу, — лукаво подмигнул пэр в ответ.
Вернув ему весёлый взгляд, я двинулась вперёд по узкому извилистому коридору, размышляя. Разумеется, я могла понять женщин, которые влюблялись в пэра: он, безусловно, умел очаровывать людей, хотя и казался порою несколько слащавым. Но лгать самой себе не стоило: флиртовал он со мною явно не по собственному желанию, а по совету Эстатры, имеющей определённое пристрастие к театральным постановкам. Мне показалось, что пэри пыталась вызвать в Змее ревность — и не могу сказать, что она совсем уж не преуспела.
Тревожил вопрос: зачем она столь упорно толкает меня к нему? Мне слабо верилось, что причина действительно кроется в маловразумительном путанном сне, якобы ниспосланном ей богами. Опять же, сбивал с толку тот факт, что Эллина, единственная дочь Эстатры, работала в Библиотеке весьма продолжительное время. Я задавалась вопросом: связано ли это со мной, или во мне говорит обострившаяся мания величия?