– О черт, только этого недоставало!
Он бросил топор на землю и, вытерев глаза рукавом сорочки, через плечо угрюмо бросил работникам:
– Продолжайте.
Они чуть отступили назад, словно увидели перед собой сумасшедшего, да Колину и самому казалось, что он немного не в себе.
Почувствовав холод, проникший под влажное полотно рубашки, он сжал зубы.
– В одной тонкой сорочке ты простудишься и заболеешь, – сказала Анджелина, переводя дыхание.
– Сейчас мне не до тебя. – Он снова взялся за топор. – Уходи.
– Нет, я не оставлю тебя в таком состоянии. Ты явно возбужден.
– В последний раз прошу: пожалуйста, уйди, – проскрежетал Колин.
Она широко открыла глаза.
– Да ты в бешенстве.
– Если в тебе есть хоть немного здравого смысла, уйди! – Господи, ну почему именно она стала свидетельницей этой вспышки ярости?
– Нельзя находиться на холоде в тонкой промокшей сорочке.
У него затрепетали ноздри.
– Пожалуйста, оставь меня, пока я не сказал чего-нибудь, о чем потом пожалею.
– Можешь начинать, но я все равно поступлю по-своему.
С этими словами она один за другим раскатала рукава его сорочки. Высокая грудь поднималась при каждом вдохе, и Колин с трудом заставил себя отвести глаза в сторону. Анджелина была бы прелестной и соблазнительной, если бы не проблемы, которые приносила с собой.
Но вот она взглядом наткнулась на темные волосы на его груди, видневшиеся в распахнутом вороте рубашки, и будто застыла.
– В чем дело? – почти грубо спросил Колин, понадеявшись, что таким образом приведет ее в чувство.
Анджелина откашлялась и сделала вид, что смотрит поверх его плеча.
– Также нельзя разгуливать с неповязанным галстуком.
Колин в ответ лишь фыркнул. Забавно! Он сколько раз разгуливал и в меньшем количестве одежды, но решил, что не стоит упоминать об этом в ее присутствии.
Она вздернула подбородок, подошла вплотную и застегнула три пуговицы на его сорочке. Какой знакомый запах! Цветов и еще чего-то – ветра, свежести?
– Не надо. От меня несет потом.
– Ничего. Мой нос выдержит.
Колин наблюдал, как она стянула две полоски ткани, образовывавших воротник сорочки, и замерла в нерешительности, не зная, как поступить дальше.
Он подмигнул ей и обернул их вокруг шеи.
– Может, теперь завяжешь узел?
Ей это удалось с третьей попытки.
– Смотрится кошмарно. Из меня никогда не получился бы камердинер.
– Леди-камердинер? – Перед его мысленным взором тут же предстала обнаженная женщина, которая раздевает его. – Пожалуй, это было бы забавно.
Она завернулась в узорчатую шаль.
– Лучше бы тебе не давать воли своему языку.
А Колин был как раз не прочь дать ему волю, причем употребить весьма специфическим способом, но пришлось выкинуть порочные мысли из головы.