В общем, расстались мы с ним весьма довольные друг другом. Я радовался тому какую полезную защиту для себя и Кейтлин приобрёл, а алхимик - тому, что свои затраты на какую-то часть своих экспериментальных изделий возместил.
- Ну что, сэр Кэрридан, теперь можно и перекусить? - потерев руки, спросил у меня Бартинелли по завершении сделки.
- Да теперь можно, - согласно кивнул я, приходя в хорошее расположение духа.
Только насчёт того, где состоится наша трапеза, я ошибся. Мы не вернулись от логова алхимиков назад, к харчевне у конюшни, как я полагал. Нет, вместо этого мы пошли по гравийной дороге вглубь каторги. Свернули на ближайшем ответвлении налево и проследовали мимо красивого, белого двухэтажного здания каторжного управления, разбитого словно посреди цветника к вытянутому, приземистому строению из обожжённого кирпича под черепичной крышей.
- А это у вас тут что?.. Ульи что ли?.. - удивлённо спросил я, глядя на занявшие пространство между этими зданиями прямоугольные металлические короба на коротеньких ножках, с круглыми дырками-летками, выстроившиеся в четыре ровнёхоньких ряда по дюжине штук в каждом.
- Да нет, какие же это ульи? - рассмеялся мой сопровождающий.
- Но что же это тогда такое? - недоумённо осведомился я. Реально же всё это жутко похоже на пасеку... За исключением того, что ульи никто из металла не делает. Ибо никакой мёд их изготовление не окупит. И уж тем более - не создают для пчёл жилищ таких больших размеров - три на три и на пять футов...
- Ну... - затруднился отчего-то поначалу с чётким ответом Бартинелли, заюлил. - Ну... - Однако затем всё же объяснил: - Всё дело в том, сэр Кэрридан, что, как вам, надеюсь, известно, каторжными правилами запрещено применение телесных наказаний в отношении заключённых женского пола. Но, тем не менее, принудить их к соблюдению режима как-то нужно... Ну и вот, сами видите... - закруглился он, разведя руками. А потом вздохнул, глядя на моё непонимающее лицо, и прямо сказал: - Карцер это наш, сэр Кэрридан. Карцер.
"Вот это уже реально жестоко... - ошеломлённо подумал я, созерцая металлические шкафы-короба. И покосившись на своего сопровождающего, пребывающего в полной безмятежности, решил: Всё же не зря служащих Надзорного ведомства в излишней чёрствости упрекают. Не зря... Измыслить такой карцер, где, наверняка, летом задыхаешься от невыносимой духоты, а зимой коченеешь от леденящего холода, это... это я даже не знаю кем надо быть..."
Однако говорить этого вслух я не стал - решив не обострять. Да и нечего мне, собственно, за всех каторжанок переживать. Которых, будем надеяться, если и наказывают, то исключительно за дело. А златовласка Энж... Энж наверняка и не подозревает о существовании на каторге такого жуткого карцера. Ибо с чего бы ей бунтовать и здешним правилам не подчиняться? Так что я только головой покачал и мы двинулись дальше.