В реальности между ними была стена, но стена молчания в голове Джареда исчезла. Кэми все еще не совсем решилась прийти к тому месту, где встречались их сознания, опасаясь, что он снова отгородится от нее. Она бродила по краю его чувств и вытянула руку, чтобы он мог видеть ее со своей стороны каменной стены.
Через мгновение она почувствовала прикосновение к своим пальцам пальцев Джареда. От легкого соприкосновения их кожи в ее крови, будто возник электрический разряд, отчего, она словно вспыхнула и загорелась от боли. Она никогда еще так сильно не ощущала чьего-либо присутствия в своей жизни, как и не чувствовала себя настолько некомфортно.
Рука Джареда обвилась вокруг ее, сцепляя их пальцы друг с другом. Осторожное прикосновение кончиками пальцев внезапно перешло в крепкую хватку друг за друга, словно один из них падал с обрыва, и им необходимо было держаться, либо сползти вниз. Рука Джареда с мозолями на пальцах была намного больше руки Кэми. Это просто мужская рука из крови, плоти и костей, неистово втолковывала она себе. Не такое уж и большое дело.
— Прости, что вел себя, как сволочь, — выдавил Джаред таким голосом, словно кто-то заставил его произнести эти слова против воли. — Я просто… Я ненавижу это.
«Я подумала, что ты скажешь: «Я ненавижу тебя», — рискнула сказать Кэми, хотя не очень-то и горела желанием.
Они словно снова оказались в лифте. Ей даже не пришлось пытаться ощутить его чувства: он швырнул их в нее, и она не смогла сдержать шторм, окруживший ее.
— Я не ненавижу тебя, — сказал Джаред и следом подумал: «И ненавижу одновременно. Я ненавижу это, хочу, что это остановилось, как мы вообще должны с этим жить и как я должен уйти? Ты — настоящая, и я ненавижу тебя за это».
— Прекрати, — прошептала Кэми, прижавшись лбом к камню и сжав его руку так сильно, что у нее заныли кости. Ее трясло. — Успокойся. Должно быть хоть что-то, что мы можем сделать.
— Что? — потребовал ответа Джаред сквозь сжатые зубы. — Что мы можем? Как мы можем это уладить, если реальность — проблема?
Чувства проносились сквозь нее, словно приливная волна, нечто мрачное и свирепое, что могло сбить ее с ног и утопить, даже без особого стремления сделать это.
Все слова исчезли, остались только потоки ненависти, любви, ярости и огромного страха, всего того ужаса, который овладел Джаредом в лифте, того факта, что она никогда не была настоящей, и это было невыносимо, но теперь она — настоящая, а это так же невыносимо. Сама мысль о том, что кто-то, существующий в реальной жизни, может предать тебя.