— Пойду приготовлю чай и бутерброды, — это было все, что ответила миссис Скадпол.
Когда она вышла, я обратилась к мисс Теккерей:
— Что вы обо всем этом думаете?
Она стояла немного поодаль, поводя пальцем по крышке небольшого круглого столика, который находился поверх большего стола у камина.
— Я думаю, это неплохой образец Хепплуайт — стиля, красного дерева. Остальные пригодятся для камина в холодную погоду, на дрова они вполне годятся.
За окном что-то загромыхало. Мы бросились посмотреть, что это, и увидели, что Джон Грум с трудом проводит четверку лошадей и карету к задней части дома. Видимо, ему удалось провести операцию удачно, так как до нас не донеслись звуки разбитого стекла или скрежет поломанных дверок.
— Не могу представить, что тетушка делала со всем этим хламом, — сказала я, беспомощно оглядывая комнату.
— К старости некоторые женщины становятся чудаковатыми, — задумчиво протянула мисс Теккерей.
Ей сорок пять, но она из тех людей, которые торопят свою старость. Красивые каштановые волосы она скрывает под старушечьим чепцом и носит серые тона. Лицо ее, несколько удлиненное и худощавое, не лишено определенной привлекательности. Приятный голубой цвет глаз оживляет лицо, а когда удается заставить ее улыбнуться, она несказанно молодеет.
— К счастью, я неравнодушна только к шалям и чулкам, — продолжала она. — У меня девять шалей. Сама не знаю, зачем я их покупаю. Иногда меня преследует глупое ощущение, что в старости мне будет очень холодно. Наверное, поэтому.
— Вам холод не грозит, если учесть, что нам придется сжигать это старье, — сказала я, пытаясь как-то сгладить невеселую обстановку салона.
— Тот, кто купит дом, возможно, захочет оставить мебель, — ответила она. — Ведь вы продадите дом, дорогая? — это было скорее утверждение, чем вопрос.
— Да, конечно. Я определенно продам этот дом. Но если папа женится на ней, то с ним я тоже не останусь.
— Думаю, Кейти, в этом вопросе она будет на вашей стороне, здесь вам бояться нечего. Она не захочет, чтобы мы путались у нее под ногами. Скромный дом священника вряд ли вместит всех Хеннесси, да еще нас впридачу. Она уже как-то обмолвилась, что ее доченькам нравится ваша комната, намекая, что с вас будет достаточно одной — моей, конечно.
— Какая наглость! Ведь он еще даже не сделал ей предложения. Как она ухитрилась побывать в моей комнате?
— Она вызвалась подняться со мной наверх, чтобы принести гимны, — это было на днях. Я как раз работала над текстами. Проходя мимо вашей комнаты, она просто вошла, не спросив разрешения.
— Бесцеремонная тварь!