Следовательно, – продолжил Холмс свой рассказ, – в то время Дирсвуды были сторонниками католицизма. Так вот, во времена правления Елизаветы Первой католические семьи часто устраивали в своих домах потайную комнату, где мог бы укрыться их священник, если бы дом стали обыскивать. Хотя мне ни в одной книге не попалось упоминания о существовании подобного тайника в Хартсдин-мэноре, я все же решил проверить свое предположение. Если существовала потайная комната священника, то она должна была находиться в старинной части дома.
Итак, мы с доктором Уотсоном вчера ночью вели наблюдение за тюдоровским крылом, где увидели человека, в котором я позже опознал Баркера. Он закрывал ставнями два освещенных окна на верхнем этаже. Однако, осмотрев сегодня утром комнату Баркера, я заметил, что в ней только одно окно.
Справа от спальни Баркера находится бельевая, вовсе не имеющая окон, так что свет не мог исходить оттуда. И я предположил, что между спальней Баркера и бельевой должна располагаться еще одна комната, скрытая от случайного наблюдателя благодаря кривизне коридора. Далее я заключил, что в эту комнату попадают через спальню Баркера. Это предположение подтвердила собака вашего племянника: когда я велел ей искать хозяина, она сразу же подбежала к большому шкафу у стены.
Меня заинтересовало присутствие Баркера в вашем доме. Поскольку мисс Рассел не узнала его, увидев в саду, он должен был поступить к вам на службу уже после ее последнего визита сюда летом. Вы подтвердили это предположение, сказав, что он стал вашим секретарем недавно. Однако я заметил, что его пальцы испачканы йодоформом[8]. Только врач или сестра милосердия имеют с ним дело.
Приняв в расчет все эти факты, я пришел к выводу, что ваш племянник жив, но его прячут в потайной комнате. К нему приставлен врач или брат милосердия, и ему разрешается выходить только ночью. Напрашивались лишь два объяснения.
Первое – какая-то болезнь, уродующая лицо, например проказа[9]. Однако я исключил такую возможность, поскольку, согласно утверждению мисс Рассел, ваш племянник никогда не путешествовал за границей.
Поэтому оставалась вторая гипотеза, оказавшаяся, как это ни прискорбно, правильной: ваш племянник страдает какой-то формой умственного расстройства, которая делает невозможным его появление на публике. То, что его мать умерла в швейцарской клинике, якобы от чахотки, подтвердило мои подозрения.
Мне бы хотелось снова заверить вас, лорд Хиндсдейл, что я не жду от вас никаких объяснений, но если вы удостоите доверия доктора Уотсона и меня, то ни одно слово о том, что мы услышали или увидели здесь сегодня, никогда не выйдет за эти стены.