— Крушить! Ломать! — вновь заголосил попугай. — Игры на выживание!
Но его предложение проигнорировали.
— А что тут думать? — хмыкнул преподаватель боевой магии. — Им бы развлечение какое-нибудь. Турнир или там бал какой-нибудь.
— Турнир — слишком опасно, — возразил ректор, — нам сейчас излишние всплески магии уж точно ни к чему. А вот с балом затея интересная…
Дальше мы с Бонифацием не слушали, кто-то направился к двери, и мы тут же поспешили удрать с места преступления, пока нас не застукали.
— И что ты обо всем этом думаешь? — растерянно поинтересовалась я, пока мы шли к жилому корпусу.
— Я думаю, что не завидую тебе, — единорог недвусмысленно взглянул на меня из-под солнечных очков. — Похоже, на тебя решили возложить ответственность за существование Академии.
— Тогда Академии хана, — мрачно буркнула я. — И мне вместе с ней.
В лесу было хорошо. Особенно в ночное время. Настолько хорошо, что я, сидя на траве на берегу таинственно мерцающего озера, начала декламировать стихи:
«Но ветер замрет над ветвями,
И смолкнет таинственный отзвук,
И полночь играет тенями,
И полон молчанием воздух.
И странным, и смутным, и нежным —
Печаль над вселенским покоем.
И в сердце тоска — о Нездешнем…»
[1]— Представляешь, Уня, академия ведь разваливается, — сказала я со вздохом. После стихов меня пробило на откровенность. — Избранная должна всех спасти. И все думают, будто избранная — это я! А я ведь ни разу не избранная, — очередной вздох получился особенно тяжким. Я подняла глаза к темному небу, усыпанному далекими звездами. Интересно, настоящее оно, или какая-нибудь иллюзия, сотворенная руками человека? Трудно представить, будто вместе с кусочком мира среди Ничто есть также кусочек неба и звезды в нем. Ведь звезды — это, должно быть, другие миры? А Ничто находится вне пространства.
— Может быть, развалится, — согласился дракончик. Он лежал у меня на коленях, положив узкий, острый подбородок на раскрытую ладонь. Я сначала упиралась и жаловалась, что от него делается щекотно, но потом сдалась. Когда Уня пригрозил меня покусать и не выпускать из сна до тех пор, пока не соглашусь вот так с ним посидеть. После первого укуса-то я и поверила в его угрозы. — А может быть, не развалится.
— Что ты хочешь этим сказать? — заинтересовалась я. Неужели есть какая-то надежда?
— Никогда нельзя быть ни в чем уверенным заранее, — Унь-Тьвань дернул хвостом. Наверное, этот жест он использовал вместо пожатия плечами.
— Но я ведь не избранная. А все надеются на меня.
— Избранными не рождаются, — глубокомысленно заметил дракончик.