Осталось трое.
Игорь, который, несмотря на все обострения, сумел бы убить.
Или нет?
Ведь все было спланировано. И крик. И лестница. И масло это… и если бы она не умерла, ее бы добили… А Игорь сумел бы спланировать?
Николай считает, что нет. Но это Николай… а быть может, безумец вовсе не столь уж безумен, как это представляется?
Николай… еще проще. Уж он-то мыслит системно. Алла его сестра, но особой любви к ней он не испытывал. Да и что значат родственные связи, когда на кону миллионы? Ольга… Про нее думать тяжело. Алла — ее ребенок, а мать, которая убивает своего ребенка, это что-то запредельное, противоестественное…
— Она их не любит.
— Ты о ком?
— Об Ольге. — Кирилл остановился на обочине.
— Мысли читаешь?
— По губам. — Он улыбнулся: — У тебя дурная привычка, ты повторяешь слова, не вслух, но я немного умею… тем более что имена…
— Это еще со школы, — призналась Жанна, чувствуя, как краснеет. И вправду привычка дурная, от которой она пыталась избавиться, но безуспешно. — Мне история тяжело давалась. Имена, даты… и география тоже… и я учила, вслух читая. А особо важные термины проговаривала. И вот оно осталось…
— Ничего. — Кирилл вышел и, обойдя машину, открыл дверцу. — Здесь воздух хороший, и… и мне надо пройтись… отдышаться.
Кукурузное поле зеленой стеной. Небо. Солнце. Ветер. Воздух и вправду сладкий.
Есть дорога, пыльная, серая.
Есть машина, тоже слегка запылившаяся.
И Кирилл ходит вокруг машины, смотрит в землю. Резкий. Нервный.
— Извини, — он остановился в шаге от Жанны. — Все-таки… знаешь, я ведь едва ли не с самого первого дня ждал, когда меня выставят… та история с Аллой… и потом были еще случаи. Она быстро поняла, что в доме везде камеры стоят…
— Стой!
— Стою, — усмехнулся он. — Я об этом тоже подумал. И не только я… Вчера камеры отключали. И не только вчера. В тот день, когда тебе подбросили птицу…
— Значит, убийца…
— Знает, как отключить электричество. Оно во всем доме пропадало, а дойти до щитка с пробками несложно. Система старая. Древняя даже.
— Хорошая теория была.
— Хорошая, — Кирилл согласился и указал на траву: — Присядем. Я еще немного… просто посижу.
Трава была жесткой и пыльной, и пахло от нее тоже пылью, а прежний грибной аромат исчез, как и хвойный, и вся прелесть этого места.
Обыкновенное поле.
И солнце жарит.
И машины по дороге проносятся время от времени, а Кирилл сидит, разглядывает руки.
— Порой я их всех ненавидел… больше всех доставала Алла… она вечно норовила меня подставить, а когда не получалось, то бесилась жутко… Валентина Аллу побаивалась, потому не лезла. Николай был весь в себе… Игоря почти и не помню. Главное, что я все ждал, когда старуха скажет, что я не оправдал ее надежд. Она меня в школу не отправила. Сказала, что там ничему полезному не научат, а характер испортят окончательно. Наняла учителей. Составила программу… для меня и для Аллы с Валентиной… соревнование. У кого средний балл за месяц выше, тот получит подарок… и мы все из шкуры вон лезли за эти подарки. Алиция не скупилась, подарки были всегда замечательные… железная дорогая на всю комнату… или корабль… или еще что-то в этом роде. Только вот играть ими было некогда, потому что следующий месяц — снова конкурс. И кто кого… уже не ради подарков, а потому что дело чести. Я или Алла…