Жаль ей стало девочку.
— Можно? — Милочка смотрела с надеждой. — А нам девочку обещали… Я подумала и решила, что Евой назову. Нравится вам имя?
— Очень.
— Отец называл Еву грешницей. Говорил, что все женщины от нее пошли, все подлые и низкие, и должны у Бога прощение вымаливать… а она же ничего не сделала. Только яблоко взяла, и все… И мне просто имя нравится. Красивое.
Оставшиеся до родов месяцы прошли на редкость тихо.
Несколько раз объявлялся Милочкин отец, с проповедями и увещеваниями раскаяться, вернуться к Богу, но Милочка ни каяться, ни возвращаться не спешила. По мере приближения родов она становилась все более тихой и задумчивой.
— Знаете, — сказала она однажды, — я уже ее так люблю, что все для нее сделаю. Это правильно?
— Конечно. — Людмилу Никифоровну удивил сам вопрос. — Любая мать сделает все, чтобы ее ребенок был счастлив.
Милочка улыбнулась:
— Вот и я так думаю.
Девочка родилась в срок. Здоровый крепенький ребенок, в котором Милочка растворилась всецело. И признаться, порой Людмилу Никифоровну это пугало. Она сама не могла понять, что именно было не так… все матери любят детей, но Милочка… она, пожалуй, не просто любила, нет, она была одержима дочерью.
— Она очень красива, правда?
— Конечно.
— И такая умница…
— Да.
— Вот увидите, она вырастет знаменитой…
— Чем?
— Не знаю. — Милочка снисходительно улыбалась: ей было жаль людей в их неспособности оценить всю гениальность ее ребенка. — Может, станет известной актрисой… или балериной… или моделью… ученым… но ее ждет великое будущее.
Когда ребенку исполнилось три месяца, Милочка уехала.
— Нам пора возвращаться, — сказала она Людмиле Никифоровне, подобным поворотом весьма озадаченной. — Не обижайтесь, но он велел, чтобы мы жили в той квартире… Я не могу дать вам адрес, но обещаю, что про вас мы не забудем.
— Милочка, не совершай глупость!
— Это не глупость. Как вы не понимаете, у Евы все должно быть самым лучшим… а для этого нужны деньги. Старуха вот-вот умрет, и тогда мы поженимся. А Ева станет единственной наследницей…
— Полагаю, что кроме нее найдутся…
— Нет, — Милочка покачала головой. — Ева станет единственной наследницей. Мы очень ее любим. И мы сделаем все, чтобы она была счастлива.
— Признаюсь, — старуха вновь перекрестилась, — тогда я испугалась. Я вдруг увидела, что она и вправду сделает все. И надо было удержать. Остановить. А я промолчала. Я даже обрадовалась, что она исчезнет, а я… я не буду знать, что с ней. И значит, буду ни при чем.
— И вас никто ни в чем не обвиняет, — поспешил заверить Кирилл.
Жанна кивнула.