— Потому что только женщина будет ее воплощением.
— Чьим?
— Жанны д’Арк, — пояснила Милочка, видя недоумение Людмилы Никифоровны. — Вы не подумайте, я не сошла с ума, но он — ее потомок.
— Деточка…
— Давно уже не деточка, Людмила Никифоровна. Спасибо вам за все, что вы для меня делали… и делаете… и я знаю, что, если что-то случится, вы меня не бросите, но… я видела ее пояс! Я держала его в руках! И я знаю, что он настоящий.
— Погоди, не спеши…
Милочка вскочила:
— Он привозил меня… их не было, уехали… а он привез и провел в ту комнату… показал… дал взять в руки… ему нельзя, пояс не для мужчин. Жиль де Ре предал свою сестру, понимаете? Она верила, что избрана Богом… а они воспользовались. Хотели объединить страну… а потом ее сожгли. И Жиль ничего не сделал, чтобы спасти… вот и получилось проклятье. Мужчины рано умирают. Кстати, его самого тоже сожгли потом. Обвинили в колдовстве и… — Милочка остановилась и резко обернулась: — Вы мне не верите?
— Верю, — поспешила сказать Людмила Никифоровна. — Успокойся, пожалуйста. Тебе нельзя волноваться.
— А я не волнуюсь. Я знаю, что у нас все будет хорошо. Мы просто пока не можем пожениться. Но скоро старуха умрет, и тогда…
— Какая старуха?
— Его бабка. Ужасная женщина. Она всем мешает. Но Господь ее покарал. Она раком больна. И умрет. Тогда он отдаст мне пояс… не мне, я на него прав не имею, но нашей дочери. И та будет счастлива.
— Ты так уверена?
В этот миг Милочка сама походила на сумасшедшую.
— Конечно. Пояс защитит от всех бед. Старуха вон…
— Ты же сказала, что она умирает. От рака.
— Умирает… но без пояса уже бы умерла. Она богата. Удачлива. И вообще… у нее есть все. И будет у нашей дочери…
В тот вечер Милочка ушла поздно, чтобы исчезнуть на долгих четыре месяца. Появилась уже после Рождества, в новом пальто, которое не скрывало округлого живота. И живот Милочка придерживала обеими руками. По улице она шла медленно, гусиной походкой, свойственной беременным женщинам. Она пришла к Людмиле Никифоровне и, вытащив из кармана стопку стодолларовых банкнот, положила на стол.
— Можно, я у вас поживу немного?
— Откуда деньги?
Их было много. Тысячи две, а то и три, если не больше.
— Не волнуйтесь, это честные деньги! — поспешила уверить Людочка. — Он нам дал… чтобы мы о себе позаботились… и сказал, чтобы я квартиру сняла… то есть у меня есть, он нашел, но… я не хочу одна оставаться.
— А твой…
— У него сложный период в жизни, — вздохнула Милочка. — За ним следят. Хотят наследства лишить, и вообще… нам пока нельзя видеться.
На языке Людмилы Никифоровны вертелись злые слова, что период этот — фантазия ее незадачливого кавалера, которому вовсе не хотелось жениться на Милочке, а деньги — отступные. Но Людмила Никифоровна сдержалась, ничего не сказала.