— Вы преступно нелюбопытны! — пенял дед, ударяя по каменным плитам замка тростью. — Юноше благородного рождения надлежит испытывать тягу к знаниям! А вам охота лишь за лягушками бегать!
Жиль винился.
Нет, учиться ему нравилось, но… учителя были требовательны и скучны, а старый пруд заманчиво зарастал рогозом, в котором наверняка свили гнезда утки…
После смерти матери отец начал пить. И нельзя сказать, чтобы он любил женщину, которую определили ему в супруги. Скорее виной всему была скука.
В замке Машекуль редко что случалось.
— Это плохо закончится. — Дед поджимал губы, раздумывая о том, где и когда упустил ребенка, почему позволил вырасти тому бесхребетным пьяницей.
Отец не слушал и водил к себе служанок. А порой и не водил, устраиваясь в одном из коридоров, и Жиль, подбираясь на цыпочках, смотрел. Однажды он рассказал Жанне, и они спрятались уже вдвоем, только ничего-то не увидели.
— Это грех, — уверенно сказала Жанна. И черты ее лица исказились, словно Жанна вот-вот расплачется. — Это великий грех! Господь его накажет!
Жиль пожал плечами. Если Господь не наказал англичан, которые творили страшные бесчинства, то что ему до отца? Служанки вон не жалуются, напротив, довольные ходят…
Однако или Господь был более непримирим, чем то казалось Жилю, или же сбылось дедово предсказание, но отец погиб. Его не стало, когда Жилю исполнилось одиннадцать.
Глупая смерть. С лошади упал и шею сломал. Разве рыцарям пристало умирать вот так? Нет, и дед согласен, хмурый, снова недовольный. Сидит, смотрит перед собой, и только морщинистые руки стискивают навершие трости.
— Остались лишь мы, мальчик, — сказал он, положив ладонь на голову Жиля, и до того тяжела была она, что Жиль испугался.
— Есть еще Жаннета.
— Какая Жаннета? — дед нахмурился, и следовало бы замолчать, но Жиль не представлял, как останется наедине с этим человеком.
— Она… она моя сестра.
— Глупости.
Жиль хотел было возразить, но не посмел.
А на следующий день семейство Жанны покинуло замок, и покинуло весьма спешно. Жиль видел, как дед говорил о чем-то с Жаном, который кланялся и с каждым разом все ниже. А Белла плакала, вытирая платком глаза.
И Жиль хотел выйти, но оказалось, что его заперли.
Только когда Жанну останавливали замки?
— Я пришла попрощаться. — Она открыла дверь и вошла и закрыла, прижала палец к губам.
— Это я виноват! Я ему сказал… я не сумел… Прости!
Жанна кивнула: она готова была простить, ведь Жиль раскаивался. А раскаяние — это именно то, что позволяет душе очиститься и приблизиться к Господу.
— Прости, — шепотом повторил Жиль. — И не уезжай…