— Она ангелов слышит.
— И Светоносный был ангелом, — наставительно заметил дед, перекрестившись. Врага рода человеческого он никогда не именовал ни сатаной, ни дьяволом, полагая, что сии имена ему вовсе не по вкусу, а потому с легкостью привлекут внимание иных, запретных сил. — Запомни, Жиль, они хитры… они играют в собственную игру, в которой человек и душа человеческая — это монетка…
— Но отец…
— Твой святоша не способен думать, — дед постучал пальцем по лбу. — Большинство из них выучат десяток псалмов наизусть и мнят себя просветленными. Нет, не в том истинное просветление, чтоб латинские слова тарабанить, в смысл не вникая… Путь познания опасен.
Жиль молчал, глядя на деда, всецело погруженного в собственные мысли. Тот выглядел старым, больным.
…А говорят, что он в своей башне целую алхимическую лабораторию обустроил и проводит там всякие богопротивные опыты. И врут, конечно, потому как ежели бы правдой сие было, разве бы стал молчать замковый капеллан?
Или стал бы? Он толст и немолод, трусоват. Горазд обличать грехи с амвона, но вовсе не желает ввязаться в настоящую битву со злом. Он и с собственными-то грехами чревоугодия и винопития сразиться не способен.
Откуда взялись эти мысли? Жилевы, но какие-то чересчур уж серьезные.
— Человеку свойственно искать. Одни ищут богатства, другие — власти, третьи — знания. И этот путь, Жиль, более опасен, нежели любой иной. — Дед присел в кресло. Обитое красным бархатом, тяжелое, оно было чересчур велико для деда.
— А ты… ты тоже искал знания?
— Искал, — дед склонил голову. — И ищу. И терзаюсь сомнениями… глядя на тебя.
— На меня?
В этот миг Жиль осознал, что вовсе не знает этого человека.
— Мне хочется, чтобы ты продолжил мои изыскания, — признался дед. — И в то же время меня страшит то, куда этот путь способен привести. Но любой выбор следует делать с открытыми глазами…
Он замолчал и долго сидел, уставившись на собственные руки, которые были грубыми и темными, руками скорее воина, нежели ученого.
— Знание и вера, — наконец произнес дед. — Всегда или знание… или вера… Вера слепа. Вера ревнива. Твоя подружка верит, будто слышит голоса ангелов. Быть может, оно и так… Быть может, мне в моей грешной жизни случилось встретить истинную святую… только вот я слишком стар, чтобы не бояться чуда.
— Почему чудес надобно бояться?
— Хороший вопрос, Жиль. — Дед потер массивную переносицу, на которой белел старый шрам. — Чудеса укрепляют веру. А вера лишает человека даже не знания — познания. Она всецело подчиняет тому, во что он верит… в кого он верит… Абсолютная вера сродни абсолютному рабству.