Отцовские часы с разбитым стеклом.
Он спускался спеша, боясь, что старуха не дождется, передумает, возьмет кого-то другого или вовсе решит, что никакие воспитанники ей больше не нужны. И потому услышал разговор, который для Кирилла не предназначался:
— Вы уверены? — В голосе Матильды Евгеньевны слышалось явное удивление. — Кирилл — проблемный мальчик. Совершенно неуправляемый…
— Вы просто управлять не умеете.
— Вадичек куда более спокоен… и умен, очень талантливый ребенок.
— И абсолютно бесхарактерный.
— Но…
— Матильда Евгеньевна, — старуха явно была раздражена, — я точно знаю, чего хочу. Ваш Вадичек, уж простите, нуждается не в опекунше, а в нянечке, которая будет всю оставшуюся жизнь указывать ему, что и как делать. Кирилл подходит. Что до характера, то характер — это даже хорошо… нет ничего более унылого, чем безвольный мужчина.
Наверное, это можно было счесть комплиментом, вот только Кирилл насторожился.
— Вот увидите, мы с ним поладим. А если нет, то… я компенсирую вам неудобства.
В машине старуха спросила:
— Подслушал?
— Не все. — Кирилл, подумав, решил, что врать ей не стоит. — Вадик и вправду умный.
— Ум сам по себе ничего не значит. Им еще надо научиться пользоваться. — Старуха вытащила из сумочки портсигар и закурила. — Надеюсь, ты все понял правильно?
— Если я не справлюсь, вы меня вернете.
— Именно. — Она нехорошо усмехнулась. — Но надеюсь, что ты справишься.
— Знаешь, — Кирилл потянулся, — а ведь я никому об этом не рассказывал…
— Значит, я особенная?
— Нет, наверное, ситуация располагает к откровенности. А быть может, просто пришло время выговориться. Мне как-то один знакомый, психолог, втолковывал, что нельзя бесконечно запирать в себе эмоции, что рано или поздно, но внутренний резерв закончится, и тогда от этих самых запертых эмоций начнет крышу рвать. Так что, считай, исполняешь функции психотерапевта.
— Лишь бы не психиатра.
— Ну, — он усмехнулся, — в этом доме он многим нужен.
— Ты об Игоре…
— Не только. Как ты думаешь, насколько нормален человек, который решился на убийство? Причем не одно… Он знал, что убрать понадобится минимум двоих, а то и больше. — Кирилл сел и сунул руки в рукава свитера. — Ты еще не замерзла?
— Нет.
— И слушать не надоело?
— Тоже нет. Тебе здесь… было сложно?
— Сложно? Пожалуй… Знаешь, до этого я думал, что в приюте плохо. Там меня никто не любит. Но я не понимал, что между не любить и ненавидеть — огромная разница.
— А здесь тебя…
— Ненавидели. Откровенно. И не пытаясь этой ненависти скрыть.
…Встретила его та самая женщина, которая приезжала в приют с подарками.