— Но ведь это безумие!
— Вы так считаете? Мы — не марсиане. Они очень древняя раса, которая выработала целую систему обязательств, регламентирующую любую возможную ситуацию. Одним словом, марсиане — самые великие из всех мыслящих формалистов. По сравнению с ними древние японцы с их «гири» и «гиму» были самыми что ми на есть отъявленными анархистами. Марсиане не оперируют понятиями «правильно» и «неправильно)». Вместо этого у них есть понятия «пристойность» и «непристойность» в квадрате, в кубе, да к тому же приправленные черт знает чем. А почему я все это вам рассказываю? Потому что шефа на днях должны были принять в гнездо самого Ккахграла Младшего. Теперь-то вы понимаете?
Нет, я решительно не понимал. На мой взгляд этот Ккахграл напоминал одного из самых отвратительных персонажей из «Ле Гран Гиньоль»>[1]. Бродбент между тем продолжал: — Это достаточно просто. Шеф, возможно, является крупнейшим из существующих специалистов по марсианским обычаям и психологии. Он посвятил их изучению многие годы. В среду, в Лакус Соли, в полдень по местному времени, состоится церемония принятия в гнездо. Если шеф окажется на месте и правильно пройдет все положенные церемонии, то все отлично. Если же его там не будет — причем вопроса, почему его там нет, просто не существует— его имя на Марсе смешают с грязью в каждом гнезде от полюса до полюса — и тогда величайший межпланетный и межрасовый политический успех из достигнутых когда-либо оборачивается крупнейшим поражением. Более того, он приведет к тяжелейшим последствиям. На мой взгляд, самое меньшее, что может случиться, это то, что Марс откажется даже от нынешнего ограниченного сотрудничества с Империей. Еще более вероятно, что на Марсе произойдут волнения, в ходе которых погибнут люди — возможно, все люди, находящиеся сейчас на Марсе. Тогда верх возьмут экстремисты из партии Человечества, которые будут проводить свою политику, и тогда Марс будет присоединен к Империи силой — но только после того, как будет истреблен последний марсианин. И все это будет вызвано тем, что Бон-форт не смог явиться на церемонию принятия в гнездо... Марсиане очень серьезно относятся к таким вещам.
Дэк вышел так же внезапно, как появился, и Пенелопа Рассел снова включила проектор. Я с раздражением сообразил, что мне следовало спросить его, почему враги не могут просто убить меня, если все, что требовалось, чтобы опрокинуть политическую тележку с яблоками, было не дать Бонфорту (или самому, или мне в его обличье) попасть на какую-то варварскую церемонию марсиан. Но спросить я забыл — возможно, я просто подсознательно боялся ответа.