Историк (Северский) - страница 139

Мы спустились к «стрелам», только чтоб перегнать их наверх… Без техники нам на вершине ночи не продержаться… Мы опустили «стрелы» низко над узкой и обрывистой тропой, не сходя с них, не выходя из ослабленного защитного поля, через которое нас покусывает зубастый ветер… Олаф зорко всматривается в сумерки, ища штормовым взглядом каменного великана… Фламмер устремил поблекшие глаза вдаль… А я так, как они, не могу — я еще с трудом продираю опухшие веки…

Запись № 15

Каменный великан не показался, как и сказал «защитник»… Олаф откинулся в седле на спину, запрокинув голову, опустив руки на сложенные крылья «стрелы», — он, и правда, спит… А Фламмер, и правда, — бодрствует… Он уронил голову на грудь, но я вижу, что глаза его — открыты… Они ясно вспыхивают и тоскливо гаснут, как прогорающие фитили горелки… Я открыл Фламмеру линию, не подключая Олафа…

— Вы видите это сияние?

— Северное сияние?

— Олаф считает, что это мост между средним и небесным царством — его подключают боги. Они применяют эти технологии для перехода между мирами.

— Мост — радуга, а не северное сияние.

— Здесь нет радуги — только сияние. А боги ходят везде — они приходят и сюда.

— Нет, Ханс. Это сияние — жесткое излучение, вредящее нам. Это не безвредная радуга, проявляющаяся в напоенном дождями небе.

— Да, этими замерзшими землями правят суровые боги — им мостом служит это излучение. Но они все равно приходят сюда — на территории Хантэрхайма. А видите его? Хантэрхайм?

— Вижу, Ханс.

— Он всегда виден с этой вершины — ведь он всегда сияет звездой. А знаете, капитан, Олаф мне запрещает смотреть на Хантэрхайм. Он говорит, что Хантэрхайм сияет, как маяк, зовущий нас, скитающихся в снежной пустыне… Но он сияет не для нас — это не наша крепость… Нам нельзя идти на его свет… Мы, как осы, не летим на свет чужих крепостей… Осы строят свои укрепления, занимая только свои крепости и зажигая в них только свой свет…

— Осы?

— Это крылатые зверушки с ядовитым жалом — они живут в лесах Штрауба…

— Я знаю, что это за зверушки.

— Ну вот и хорошо. Тогда вы не станете вести себя, как другой крылатый зверек — мотылек. Ведь этого беззащитного зверька совсем просто сбить с курса обычным фонарем, на котором он и сгорит.

— Эти зверушки вымерли, Ханс.

— Вот и я об этом… Олаф мне всегда говорит, чтоб я перестал быть доверчивым мотыльком. Он мне все время твердит, что я, как оса, — что у меня есть оружие… Но это так сложно — быть вооруженным, когда не знаешь точно, против кого надо применять оружие…

— Совсем несложно — видишь что-то угрожающее тебе и просто сжимаешь руку на спуске.