— Он не такой дурак, чтобы считать тебя дураком. Он прекрасно понимает, что ты не проколешься, как бы он тебе нервы ни трепал, и не провалишь своего плана, как бы он тебя к провалу ни толкал. Ты нарушаешь правила, но так, что к тебе не придерешься. И с этим Радееву ничего не поделать.
— Думаешь, он понимает, что у него не выйдет подловить меня? Тогда что он здесь, по твоему мнению, делает?
— Не знаю, Грабен. У меня дальше мысли никак не идут.
— И у меня, пока еще, мысли дальше не идут… Но рано или поздно у него сдадут нервы, и он выдаст себя…
— Грабен, ты еще коварнее этого Радеева.
— Возможно, Шлак. Я могу обойтись и без этой беспрестанной смены лиц, и без этой бесконечной лжи…
— Здесь я с тобой не соглашусь, Грабен. Ты лжешь, как он, но — молчанием, а не словами.
— Все верно, иногда простое молчание результативнее изысканной лжи.
— Ты обманываешь других, обманывая — себе. И лица ты меняешь не снаружи, а — внутри. Поэтому, никто не может этого обмана обнаружить.
— И это верно.
— И ты сам не можешь отличить этого вранья от правды. Ты обманываешь всех так убедительно, что сам убеждаешься в этом обмане, как в истине.
— Нет, Шлак, с собой я честен.
— Тогда ты — жесточайший человек на свете.
— Откуда такой вывод?!
— Оттуда — из головы, Грабен. Я знаю, что ты не дурак. И я не могу свалить все на твою несообразительность. И ты утверждаешь, что не обманут другими или собой. Из этого я делаю вывод, что ты поступаешь осмысленно. А из этого я делаю вывод, что ты просто — жесток, как никто другой!
— Глупый ты «щенок»!
— Просто, ты несешь нелегкую ответственность! И когда ты свалишь ее со своих плеч, — она сомнет сотни людей, тысячи. Твоя ответственность упадет с тебя, как бомба, брошенная с тяжелого бомбардировщика, Грабен.
— Сейчас ты убедишься, что это не так, что, совершив это великое деяние, я подниму груз, давящий всех нас.
Шлак скрипнул веком, резко закрывшим его треснутый глаз…
— У меня из-за тебя нервные тики начались. Надеюсь, Радеев этого не заметит.
Радеев, оставленный мной на Хэварта, отстал, задержанный моим верным капитаном, но нагнал меня, как только Шлак прервал передачу…
— Хэварт рассказал мне про ваших кошмарных «собак», которые меня крайне интересуют… И у меня появились вопросы…
— Ко мне или к ним?
— Пока еще к ним… Вернее, к вашему Шлаку, ведь он один обладает уникальным разумом машины, подобной человеку… Позвольте мне украсть его у вас на несколько минут…
— На кражу позволения не просят, Радеев.
— Ну вы уж не поскупитесь на слова, очистите мою совесть согласием передать его в мое распоряжение… Тогда мне не придется похищать его тайком, причиняя вам излишние хлопоты, — ведь разбираться с похищениями такая морока…