Катя его руками обхватила, щекой потёрлась и вытерла слёзы о его плечо. А Жданов ещё долго шептал, как заведённый:
- Это же я. Никого кроме меня... никогда.
Смысл своих слов сам не до конца понимал, да и Катя вряд ли вслушивалась в его бормотание. В камине, совсем рядом, мягко потрескивал огонь, от него шло ровное тепло, а в крови настоящий пожар. Но сегодня кто-то внутри не хотел срывов, дерзостей, поспешности, пусть и сводящей с ума. Андрей целиком сосредоточился на Кате, и на самом деле глаз с неё не спускал. С непонятной жадностью в лицо её вглядывался, отражение каждого своего прикосновения искал. И даже когда она глаза закрыла, не справившись с собой, не стал её тормошить и спорить с ней. Губами к её волосам прижался и снова приказал себе не торопиться. Прочувствовать всё, дать ей понять, растянуть удовольствие... Что там ещё? Все слова из головы вылетели, и все клятвы и обещания с собой прихватили.
Катя в волосы его вцепилась, но пальцы тут же разжались, и рука безвольно скользнула вниз, по его спине, и на пол. А Андрей слишком поздно вспомнил, что хотел чего-то медленного, завораживающего и сладострастного. Почувствовал, что Катино тело под ним расслабилось, и тогда уже голову к её груди опустил и задышал быстро и тяжело. Потом в сторону откатился, но тут же Катю обнял. Лежали несколько минут в тишине и на огонь смотрели, как он танцует на неровных поленьях и только изредка чугунную решётку облизывает. Жданов рукой по женскому телу провёл, медленно, и наблюдал за тем, как пальцы по нежной коже скользят. Поцеловал в плечо, носом коснулся её ушка, прикрытого непривычно волнистыми прядями.
- Вот так всё и бывает... у нас с тобой.
Катя в его ладонь носом ткнулась и промолчала.
6.
Показ был назначен на пятницу. Из Лондона прилетели Ждановы-старшие, в "Зималетто" наметилось оживление, правда, привычное, приближающийся показ сотрудников всегда волновал, даже тех, кто к самому показу отношение имел весьма формальное. Но было в этом ожидании нечто цепляющее за душу. Волнение передавалось от одного к другому, и вот уже вскоре вся компания гудела, как огромный улей, в преддверии знаменательного события. Вот только Екатерину Пушкарёву больше волновал совет директоров, который был назначен на следующий после показа день. Нехорошее предчувствие не покидало, кто-то словно все её нервы в кулак зажал и она только трястись начинала, как осиновый лист, когда думала о том, как они это переживут. Андрей старался сохранять спокойствие, Катю уговаривал последовать его примеру и подбадривал её как мог. И ругал, когда она впадала в панику и начинала в сотый раз проверять и перепроверять доделанный наконец-то отчёт.