Новый взрыв был страшен: он произошел, среди окружавшей царя толпы, и эхом ему прозвучал вопль боли и ужаса. Дым, взметнувшиеся к небу комья снега, клочки обгоревшего платья — все это на несколько мгновений скрыло от глаз катастрофу… Когда же дым рассеялся, те, кто остался в живых, среди тел, лежавших на мостовой, увидели царя…
Александр сидел, откинувшись назад, прислонясь спиною к решетке канала; обеими руками он упирался в панель. Шинель с царя сорвало взрывом, от нее остались лишь обгорелые, окровавленные клочья. Александр тяжело дышал. Ноги его, обнаженные выше колен, были раздроблены, мясо висело на них кусками, струилась кровь… Полицмейстер, оглушенный взрывом, с трудом поднимаясь на ноги, услышал тихое: «Помоги» — и бросился к царю. Александра окружили; кто-то подал царю платок, которым он закрыл искаженное от боли лицо… «Холодно, холодно…» — шептал царь.
Пока Александра несли к саням, он оставался в сознании; когда кто-то из окружающих предложил перенести царя в один из ближайших домов, у него еще хватило сил приказать: «Во дворец… Там — умереть…» Это были последние слова Александра.
Царь еще дышал, когда его привезли в Зимний. Врачам удалось остановить кровотечение из артерий, но изуродованный, обескровленный царь был заведомо обречен: «Конечностей левой стопы совсем не было, обе берцовые кости до колен раздроблены, мягкие части, мускулы и связки изорваны и представляли бесформенную массу, выше колен до половины бедра несколько ран…» Через «час с небольшим после взрывов на Екатерининском канале царь скончался…
Тернистый путь
А как прекрасно начиналось это царствование! Вступив на престол в тяжелейшее для России время, Александр сумел вывести страну из застоя на единственно верный путь реформ. Это было тем более замечательно, что новый царь не имел, казалось, ни способностей, ни склонностей к серьезным преобразованиям. Он не обладал ни глубоким умом, ни сильным характером; его политические воззрения целиком и полностью укладывались в узкие рамки официальной идеологии, провозглашавшей самодержавно-крепостнический строй единственно возможным для России. Будучи наследником престола, он искренне преклонялся перед отцом — императором Николаем, который все силы своей незаурядной натуры вкладывал в укрепление «устоев».
Но даже Николай, этот замечательный в своем роде человек, никогда не знавший сомнений, вынужден был, в конце концов, признать очевидное: бескомпромиссная борьба, которую он вел на протяжении всего своего царствования против «губительного духа перемен», привела Россию к развалу. Крымская война подвела печальный итог его тридцатилетнему правлению: техническая отсталость армии и флота, совершенно фантастическое казнокрадство, немощь бюрократических структур — все эти и многие другие пороки, скрытые, раньше под покровом лжи и славословий, вышли теперь наружу. Николай умер, сломленный сознанием тщетности всех усилий; умер, успев сказать наследнику: «Сдаю тебе команду не в полном порядке…» Порядок предстояло наводить Александру…