- Как правило, да, - наконец выдавил Закари.
Луиз остро почувствовала горечь в его словах, и ее сердце отозвалось на страдания художника.
- Вам пока не удается работать так, как раньше?
Он раздраженно посмотрел на нее.
- Я уже говорил вам, когда вы были здесь в прошлый раз, что после несчастного случая я не могу писать вообще. Нет, физически я здоров. Но у меня пропало желание. Я не знаю, что писать. Часами стою, уставившись на холст, и ничего не приходит в голову...
Закари нахмурившись замолчал, и она посмотрела на него с сочувствием.
- Я понимаю, вы расстроены...
- О Боже! - взревел он, бешено вращая глазами.
Луиз вздрогнула, уронив недоеденный бутерброд на тарелку.
- Вы расстроены... - передразнил он ее. - Ваша болтовня сводит меня с ума! Я художник. Я должен писать - и не могу, и не понимаю почему. Пытаюсь работать, но чем больше мучаюсь, тем хуже у меня получается.
Она облизнула пересохшие губы и с опаской пробормотала:
- Может, вам нужно сделать перерыв на недельку-другую?
- Думаете, я не делал? Я перепробовал все, что можно, но безрезультатно, сказал Закари и зло посмотрел на нее. - Доешьте наконец свой бутерброд! И выпейте кофе, пока он не остыл!
Луиз покорно повиновалась в надежде, что это успокоит его. Ей не нравилось, что он так разбушевался.
- Кончили? - спросил Закари через десять минут, когда она допила вторую чашку кофе.
- Да, спасибо, бутерброд был замечательный.
Закари поднялся.
- Пойдемте со мной!
Она удивилась и тоже встала.
- Куда?
- Ко мне в мастерскую.
Она бросилась за ним, заинтригованная предложением. Ей ни разу не приходилось бывать в мастерской художника и не терпелось увидеть, что же это такое.
Его студия оказалась пристройкой к задней стене коттеджа, с огромными раздвижными окнами от пола до потолка. Благодаря им даже в пасмурный зимний день в комнате было светло. В центре на мольберте стоял подрамник с натянутым на него холстом. Закари порывисто указал на холст рукой.
- Вот все, что я сделал за последние девять месяцев!
Луиз озадаченно рассматривала размашистые красные мазки.
- Боюсь, я ничего не понимаю в современном искусстве, - вежливо сказала она, и Закари свирепо взглянул на нее.
- Это не искусство, глупая вы женщина! Недавно я пришел в такое отчаяние, что в ярости заляпал краской весь холст.
Луиз расстроенно прошептала:
- Понимаю... Я вам так со...
- Только не говорите опять, что сочувствуете мне, а то я вас чем-нибудь ударю! - прорычал он.
Она испуганно отступила к стеклянной стене.
- А что еще я могу сказать?
Неожиданно выглянуло солнце и осветило ее хрупкую фигурку в голубом платье. Закари прищурился, глядя на нее.